Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Дикий зверь

У Веры был бельчонок. Его звали Рыжик. Он бегал по комнате, лазил на абажур, обнюхивал тарелки на столе, карабкался по спине, садился на плечо и коготками разжимал у Веры кулак – искал орехи.

Рыжик был ручной и послушный.

Но однажды, на Новый год, Вера повесила на ёлку игрушки, и орехи, и конфеты и только вышла из комнаты, хотела свечки принести, Рыжик прыгнул на ёлку, схватил орех, спрятал его в галошу. Второй орех положил под подушку. Третий орех тут же разгрыз…

Вера вошла в комнату, а на ёлке ни одного ореха нет, одни бумажки серебряные валяются на полу.

Она закричала на Рыжика:

– Ты что наделал, ты не дикий зверь, а домашний, ручной!

Рыжик не бегал больше по столу, не катался на двери, не разжимал у Веры кулак. Он с утра до вечера запасался. Увидит кусочек хлеба – схватит, увидит семечки – набьёт полные щёки, и всё прятал.

Рыжик и гостям в карманы положил семечки про запас.

Никто не знал, зачем Рыжик делает запасы.

А потом приехал папин знакомый из сибирской тайги и рассказал, что в тайге не уродились кедровые орешки, и птицы улетели за горные хребты, и белки собрались в несметные стаи и пошли за птицами, и даже голодные медведи не залегли на зиму в берлоги.

Вера посмотрела на Рыжика и сказала:

– Ты не ручной зверь, а дикий!

Только не понятно, как Рыжик узнал, что в тайге голод.

Кабаны

Поспела у нас на огороде картошка. И стали каждую ночь приходить к нашей избушке из леса кабаны – дикие свиньи.

Отец, как стемнеет, надевал ватник и шёл на огород со сковородой.

Он бил в сковороду – пугал кабанов.

Но кабаны были очень хитрые: папа на одном конце огорода гремит сковородой, а кабаны бегут на другую сторону и там едят нашу картошку. Да не столько поедят, сколько потопчут, вомнут в землю.

Отец очень рассердился. Он взял у одного охотника ружьё и приклеил к стволу полоску белой бумаги. Это чтобы ночью было видно, куда стрелять. Но кабаны в эту ночь совсем не пришли к нам на огород. Зато на другой день они ещё больше поели картошки.

Тогда я тоже стал думать, как прогнать кабанов.

У нас есть кошка Мурка, я с ней ребятам разные фокусы показывал.

Возьмёшь и намочишь один кусочек мяса валерьянкой, а другой керосином. Который валерьянкой пахнет, Мурка сразу съест, а от керосина она убегала во двор. Ребята очень удивлялись. А я ребятам говорил, что второй кусочек заколдованный.

И вот я решил кабанов тоже керосином прогнать.

Вечером я налил керосин в лейку и стал с лейкой ходить вокруг огорода, поливать керосином землю. Получилась керосиновая дорожка.

В эту ночь я не спал, всё ждал, когда они придут. А кабаны в эту ночь и на другой день не приходили. Они совсем испугались. С какой стороны к картошке ни подойдут – всюду пахнет керосином.

Я по следам узнал, как кабаны сразу бросились в лес – они струсили. Отцу я сказал, что наша картошка теперь заколдованная. И рассказал про керосин. Отец смеялся, потому что кабаны ружья не боятся, а керосина испугались.

Кто сажает лес

За рекой росли одни ёлки. Но потом среди ёлок появились дубки. Ещё совсем маленькие, всего три листика торчат из земли.

А дубы отсюда далеко растут. Но не могли же с ветром жёлуди прилететь? Очень они тяжёлые. Значит, кто-то их здесь сажает.

Долго не мог я угадать.

Однажды осенью шёл я с охоты, смотрю – мимо меня низко-низко пролетела сойка.

Я спрятался за дерево и стал за ней подглядывать. Сойка что-то спрятала под трухлявый пень и осмотрелась: не увидал ли кто? И потом полетела к реке.

Я подошёл к пню, а между корнями в яме лежат два жёлудя: сойка спрятала их на зиму.

Так вот откуда молодые дубки появились среди ёлок!

Сойка спрячет жёлудь, а потом забудет, где спрятала, он и прорастёт.

Медведь

Осенью я собирала в тайге бруснику и наткнулась на мох, который почему-то рос кверху корешками. Кто-то свежей земли натаскал и посадил его так.

«Кто же это, – думаю, – так мох посадил?»

Смотрю, под поваленной сосной вырыта яма и вокруг много следов нахожено, как будто босой человек ходил, только с когтями.

Я сильно испугалась: ведь это же медведь из берлоги землю выгреб и сверху прикрыл мохом, хотел спрятать землю, чтобы берлогу не нашли. Побежала я скорей к дедушке и всё ему рассказала.

Дедушка обрадовался:

– Этот медведь сюда прибежал, когда тайга за рекой горела.

Дедушка мне велел сидеть дома, а сам взял ружьё и пошёл в деревню собирать людей. Долго я его ждала. Темно стало. «А что, – думаю, – если медведь дедушку загрыз?»

Страшно мне и жалко дедушку. Хотела я уже одеваться и его искать. Слышу, телега во двор приехала и остановилась.

Вошёл дедушка, ружьё повесил на стену.

– Ну, – говорит, – иди смотри медведя!

Я вышла во двор, смотрю, лежит на телеге мёртвый медведь. Большой, голова вниз свесилась, зубы оскалил.

Охотники его свалили на землю, лошадь зафыркала и хотела убежать, только её удержали. Потрогала я у медведя клыки, они все жёлтые.

Дедушка мне говорит:

– Старый медведь, однако, сплоховал, корешки с вершками спутал, вот и попался!

Беспокойный хвостик

Нашёл я лесной шатёр. Старые ели сучья сплели, а внизу – мягкая подстилка из жёлтых иголок. Темно в нём и душно, пахнет смолой.

Белка здесь когда-то обедала. Оставила она после себя целый ворох ощипанных шишек.

Стал я ворошить шишки. Смотрю, лежит комочек рыжей шерсти. Наверно, белку съела куница, и только кончик беличьего хвоста валяется.

Серебристый паучок обвил его паутиной, устроил себе из беличьей шерсти закуток.

Паучка я потрогал пальцем. Он испугался, быстро-быстро вскарабкался вверх и закачался на паутинке.

Поднял я хвостик и засунул в пустую гильзу. Он весь туда уместился.

Дома, когда разбирал патроны, хвостик вынул и положил себе на стол.

Беспокойный этот хвостик оказался: как посмотрю на него, тянет меня опять бродить, искать лесные шатры!

Кедр

В детстве мне подарили кедровую шишку.

Я любил брать её в руки и рассматривать и всё удивлялся, какая она большая и тяжёлая – настоящий сундучок с орехами.

Через много лет попал я в Саяны и сразу отыскал кедр.

Растёт он высоко в горах, ветры его набок клонят, стараются к земле пригнуть, скрючить.

А кедр вцепился корнями в землю и тянется всё выше и выше, весь косматый от зелёных веток.

На концах веток кедровые шишки висят: где три, а где сразу и пять. Орешки ещё не поспели, но много вокруг зверьков и птиц живёт.

Кедр их всех кормит, вот они и ждут, когда поспеют орешки.

Белка свалит шишку на землю, вынет орешки, да не все – один да останется. Этот орешек утащит к себе в норку мышь. Она по деревьям лазить не умеет, а орешков ей тоже хочется.

Синицы весь день прыгают на кедре. Издалека послушаешь – весь кедр щебечет.

Осенью ещё больше зверьков и птиц на кедре живёт: кедровки, бурундуки сидят на ветках. Зимой голодно, вот они и прячут кедровые орешки под камни и в землю зарывают про запас.

Когда начнут падать с неба первые снежинки, на кедре совсем не останется шишек.

А кедру не жалко. Стоит он весь живой и тянется зелёными ветками всё выше и выше к солнцу.

Бурундук

Лесные звери и птицы очень любят кедровые орешки и запасают их на зиму.

Особенно старается бурундук. Это зверёк вроде белки, только поменьше, и на спине у него пять чёрных полосочек.

Я, когда в первый раз увидел его, не разобрал сперва, кто же это сидит на кедровой шишке, – такой матрасик полосатый! Шишка от ветра качается, а бурундук не боится, знай только орешки шелушит.

Карманов у него нет, так он за щёки орешки набил, собирается тащить их в норку.

Увидел меня, заругался, забормотал что-то: иди, мол, своей дорогой, не мешай, зима длинная, сейчас не запасёшь – голодным насидишься!

Я не ухожу, думаю: «Дождусь, когда орешки потащит, и узнаю, где он живёт». А бурундук не хочет свои норки показывать, сидит на ветке, лапки сложил на животе и ждёт, когда я уйду.

Отошёл я – бурундук спустился на землю и исчез, я даже не заметил, куда он юркнул.

Это медведь научил бурундука осторожным быть: придёт, разроет бурундучью нору и все орешки съест. Вот бурундук никому своей норки и не показывает.

Хитрый бурундук

Построил я себе в тайге чум. Это не домик и не лесной шалашик, а просто длинные палки вместе сложены. На палках лежит кора, а на коре – брёвнышки, чтобы куски коры не сдуло ветром.

Стал я замечать, что кто-то в чуме оставляет кедровые орешки.

Я никак не мог догадаться, кто же без меня в моём чуме орешки ест. Даже страшно стало.

Но вот раз подул холодный ветер, нагнал тучи, и днём стало совсем темно.

Залез я поскорее в чум, а место моё уже занято.

В самом тёмном углу сидит бурундук. У бурундука за каждой щекой по мешочку с орехами.

Толстые щёки, глаза щёлочками. Смотрит он на меня, боится орешки на землю выплюнуть: думает, что я их украду.

Терпел бурундук, терпел, да и выплюнул все орешки. И сразу щёки у него похудели.

Я насчитал на земле семнадцать орешков. Бурундук сначала боялся, а потом увидел, что я спокойно сижу, и стал рассовывать орешки по щелям и под брёвнышки.

Когда бурундук убежал, посмотрел я – всюду орешки напиханы, крупные, жёлтые. Видно, бурундук в моём чуме устроил кладовую.

Какой хитрый этот бурундук! В лесу белки да сойки все орешки у него растащат. А бурундук знает, что в мой чум ни одна сойка-воровка не полезет, вот и притащил ко мне свои запасы. И я уже не удивлялся, если находил в чуме орешки. Я знал, что со мной живёт хитрый бурундук.

Ворон

Весной в горах лежит снег, и цветут эдельвейсы, и голубое перо сойки мелькает в зелёных кедрах. И солнце здесь светит ярче, чем внизу в долине.

Чёрный ворон молча облетает горы. Далеко слышен шум его крыльев, даже горный ручей не может их заглушить. Медленно летит ворон от одной вершины к другой: нет ли где больного зайчонка? Или, может, маленький куропчонок отстал от матери?

Притаился в траве зайчонок, куропчонок ещё крепче прижался к земле. Все боятся ворона, даже олень вздрагивает от его карканья и тревожно озирается вокруг.

Ворон возвращается ни с чем: он очень стар. Он сидит на скале и греет больное крыло. Ворон отморозил его лет сто, а может, и двести назад. Кругом весна, и он совсем один.

Бабочка на снегу

Когда я вышел из избушки, то ружьё зарядил мелкой дробью. Думал, рябчика встречу – подстрелю на обед.

Тихо иду, стараюсь, чтобы снег под валенками не скрипел. Вокруг ёлки мохнатым инеем покрыты, как бородой.

Вышел я на полянку, смотрю – впереди под ёлкой что-то чёрненькое.

Поближе подошёл – а это коричневая бабочка сидит на снегу.

Вокруг сугробы намело, мороз трещит – и вдруг бабочка!

Повесил я ружьё на плечо, снял шапку и стал ещё ближе подходить, хотел её накрыть шапкой.

И тут снег у меня под ногами взорвался – порх-порх! – и три рябчика вылетели.

Пока я снимал ружьё, они скрылись в ёлках. Остались от рябчиков только ямки на снегу.

Походил я по лесу, поискал, да разве теперь их найдёшь.

Притаились на ёлках, сидят и надо мной смеются.

Как это я рябчиный хохолок за бабочку принял?

Это же рябчик высунул головку из-под снега, чтобы за мной подглядывать.

В другой раз не буду зимой бабочек ловить.

Ночные колокольчики

Мне очень хотелось увидеть оленя: рассмотреть, как он ест траву, как стоит неподвижно и прислушивается к лесной тишине.

Однажды я подошёл к оленихе с оленёнком, но они почуяли меня и убежали в красные осенние травы. Я узнал это по следам: следы в болоте на моих глазах наполнялись водой. Слышал, как трубят олени по ночам. Где-нибудь далеко протрубит олень, а по реке доносит эхом, и кажется – совсем рядом.

Наконец в горах я набрёл на оленью тропу. Олени протоптали её к одинокому кедру. Земля у кедра была солёная, и олени приходили ночью лизать соль.

Я спрятался за камнем и стал ждать. Ночью светила луна и был мороз. Я задремал.

Проснулся я от тихого звона. Как будто звенели стеклянные колокольчики. По тропе мимо меня шёл олень. Я так и не рассмотрел оленя, только слышал, как с каждым шагом звенела земля у него под копытами.

За ночь от мороза выросли тонкие ледяные стебельки. Они росли прямо из земли. Олень разбивал их копытами, и они звенели, как стеклянные колокольчики.

Когда взошло солнце, ледяные стебельки растаяли.

Бобровый сторож

Зимой, когда воду сковало морозом, нашёл я на лесной речке бобровую хатку. Снегом её замело.

Стоит она как большой сугроб. На самой верхушке снег подтаял, и из отдушинки жилым тянет. Вокруг много волчьих следов.

Видно, приходили волки и принюхивались, да так ни с чем и ушли. А хатку поцарапали когтями, хотели поймать бобров.

Да разве до бобров доберёшься: хатка обмазана грязью, а грязь на морозе окаменела.

Весной бродил я с ружьём и решил посмотреть бобров. Когда добрался до хатки, солнце уже низко было. Около хатки речка перегорожена разными палками и сучьями – настоящая плотина. И воды набралось целое озеро.

Подошёл я тихонько поближе, чтобы увидеть бобров, когда они выплывут на вечернюю зорьку, да не тут-то было – выскочила из хвороста маленькая птичка крапивник, задрала кверху свой хвостик и ну стрекотать: «Тик-тик-тик-тик!»

Я с другой стороны подошёл – крапивник и туда перескочил, опять стрекочет, тревожит бобров.

Поближе подойдёшь – он юркнет в сучья и внутри где-то кричит, надрывается.

Услыхали его крик бобры и уплыли, только дорожка из пузырьков пошла по воде.

Так я бобров и не увидел. И всё из-за крапивника. Он себе гнездо на бобровой хатке свил и живёт вместе с бобрами как сторож: если заметит врага, так начинает кричать, пугать бобров.

Бобровая хатка

Пришёл ко мне знакомый охотник.

– Пойдём, – говорит, – я тебе хатку покажу. В ней бобриная семья жила, а сейчас хатка пустая.

Мне про бобров и раньше рассказывали. Захотел я эту хатку разглядеть получше.

Взял охотник своё ружье и пошёл. Я – за ним.

Долго шли по болоту, потом сквозь кусты продирались.

Наконец пришли мы к речке. На берегу стоит хатка, как стог сена, только из сучьев, высокая, выше человеческого роста.

– Хочешь, – спрашивает охотник, – залезть в хатку?

– А как же, – говорю, – в неё влезешь, если вход под водой?

Стали мы сверху её разваливать – она не поддаётся: вся обмазана глиной.

Еле-еле сделали дыру.

Залез я в хатку, сижу согнувшись, потолок низкий, отовсюду торчат сучки, и темно.

Руками что-то нащупал, оказывается – древесные стружки. Бобры из стружек устроили себе подстилку. Я, видно, в спальню попал.

Полез ниже – там лежат веточки. Бобры с них кору обглодали, и веточки все белые. Это у них такая столовая, а сбоку, пониже, еще этаж, и вниз идёт нора. В норе вода плещется.

На этом этаже пол земляной и гладкий. Здесь у бобров сени.

Влезет бобр в хатку, вода с него в три ручья стекает.

Бобр в сенях всю шерсть насухо выжмет, причешет лапкой, только тогда идёт в столовую.

Тут охотник позвал меня.

Вылез я наружу, отряхнулся от земли.

– Ну, – говорю, – и хата! Сам бы остался жить, только печки не хватает!

Бобрёнок

Весной снег быстро растаял, вода поднялась и затопила бобровую хатку.

Бобры перетащили бобрят на сухие листья, но вода подобралась ещё выше, и пришлось бобрятам расплываться в разные стороны.

Самый маленький бобрёнок выбился из сил и стал тонуть.

Я заметил его и вытащил из воды. Думал, водяная крыса, а потом вижу – хвост лопаточкой, и догадался, что это бобрёнок.

Дома он долго чистился и сушился, потом нашёл веник за печкой, уселся на задние лапки, передними взял прутик от веника и стал его грызть.

После еды бобрёнок собрал все палочки и листики, подгрёб под себя и уснул.

Послушал я, как бобрёнок во сне сопит. «Вот, – думаю, – какой спокойный зверёк – можно его одного оставить, ничего не случится!»

Запер бобрёнка в избе и пошёл в лес.

Всю ночь я бродил по лесу с ружьём, а утром вернулся домой, открыл дверь, и…

Что же это такое? Как будто я в столярную мастерскую попал!

По всему полу белые стружки валяются, а у стола ножка тонкая-тонкая: бобрёнок её со всех сторон подгрыз. А сам спрятался за печку.

За ночь вода спала. Посадил я бобрёнка в мешок и поскорее отнёс к реке.

С тех пор как встречу в лесу поваленное бобрами дерево, так сразу вспоминаю про бобрёнка, который подгрыз мой стол.

В заповеднике

Под городом Воронежем есть бобровый заповедник. Там на лесных речках живут бобры. Они перегораживают речки плотинами и на берегу прудов строят хатки.

В заповеднике нельзя рубить деревья и охотиться, чтобы не пугать бобров.

Заповедник устроен для бобров, но олени, кабаны и другие звери знают, что здесь их не тронут охотники, и тоже живут в заповедном лесу.

Я приехал в заповедник в июне и стал жить в избушке у лесника. Один раз взял я у него велосипед прокатиться по лесным тропинкам.

Далеко от дома заехал, повернул назад, потихоньку еду, слушаю, как иволга кричит за речкой…

Вдруг барсук из кустов как выскочит, хотел через тропинку перебежать, прошмыгнуть, да угодил прямо под колесо. Я в кусты свалился, встал, поднял велосипед. «Нет, – думаю, – лучше пойду пешком, здесь звери совсем не боятся людей».

И вправду, совсем не боятся. Утром прибежал стрелочник с железной дороги.

– Забирай, – кричит, – своего вредителя, под мостом копает!

Оказывается, бобёр молодой плыл вверх по речке, приглянулось ему местечко под железнодорожным мостом. Решил он тут нору вырыть. Над ним поезда грохочут, а он знай себе роет, всё глубже да глубже.

Бобра поймали, принесли в мешке обратно в заповедник. Он в мешке пыхтел сердито, пока его в речку не выпустили, подальше от железной дороги.

В июне хорошо в лесу.

Над речкой голубой зимородок пролетит, усядется на сучок и замрёт. Смотрит в воду. Вдруг нырнёт, вынырнет с рыбкой в клюве, полетит кормить птенцов.

Гнездо у зимородка – пещерка в обрыве над рекой.

Вечером, как сядет солнце, из дупла вылетают на охоту летучие мыши, порхают над лесными полянами, хватают майских жуков.

В июне летучая мышь летает с мышатами. Они у неё по два, по три сидят на животе, в шёрстку вцепятся, ждут, когда мама-мышь поймает жука. Прожорливые они. Как мышь жука поймает, мышата разевают рты и верещат. Я всё удивлялся, как мышатам не страшно над лесом с мамой-мышью летать, ведь можно сорваться, а крылышки у них ещё слабые.

На рассвете, когда кричат петухи, летучая мышь возвращается в дупло. Крылья сложит, повиснет вниз головой и спит вместе с мышатами весь день до вечера.

Черничное варенье

Звери и птицы в тайге кормятся около кедра, даже медведь осенью отъедается на кедровых орешках и ложится на всю зиму в берлогу спать.

Но в эту осень кедровые орешки не уродились, и голодные медведи бродили вокруг посёлка.

Выйдет утром хозяйка на огород, а все грядки истоптаны медвежьими лапами.

Голодный медведь может и в избу вломиться. Хорошо, у кого собака есть, она залает и всех разбудит.

Я жил в пустой избушке на самом краю посёлка. За окном сразу начиналась тайга, а ружья у меня не было.

Вечером пришёл ко мне знакомый охотник и спокойно так говорит:

– Если медведь вломится в дверь, выскакивай в окно и в посёлок беги, а если в окно заберётся, бей его скамейкой по голове!

– Разве в темноте разберёшь, где у него голова?

Охотник говорит:

– Тогда ведром греми погромче, медведь железного грохота боится!

Ведра у меня не было.

Положил я около себя железный котелок с ложкой и тут же уснул.

Не знаю, сколько проспал, сквозь сон слышу – кто-то постукивает, царапается когтями по стене.

Я вскочил – корябает по бревну! Застучал ложкой по котелку – перестало. Немного погодя опять зацарапало.

А на улице уже рассветает.

Посмотрел в окно – никого нет.

Открыл дверь, вышел на улицу, а это поползень вниз головой ползает по избушке, брёвна клювом простукивает, ищет жучков.

Я на него даже заорал со злости. Он пискнул и улетел в тайгу.

Днём взял я в посёлке у охотника ружьё, зарядил разрывной пулей и пошёл по берегу речки в тайгу.

В тайге тишина. Налетит ветер, скрипнет ветка, да тоскливо закричит чёрный дятел. Ружьё держу наготове, потихоньку иду, за ветки не задеваю, чтоб не шуметь.

В одном месте вся кора с берёзки ободрана: это голодный медведь когтями муравьёв выковыривал.

Один поворот реки прошёл, второй – нигде нет медведя. И вдруг за третьим поворотом, где чёрные ели, такие высокие, что под ними темно, кто-то как рыкнет, как завизжит!

Я ружьё вперёд, кусты раздвинул – смотрю: на камнях костерок горит, а вокруг огня вертится рыжая собака, из хвоста у неё валит дым. Подбежала к собаке девочка с ведёрком, вылила ей на хвост воду, меня увидела и совсем не удивилась, а стала на собаку жаловаться:

– Машка ленивая очень, всё время у костра спит, а во сне хвост кладёт в огонь. Весь хвост спалила… Дяденька, вы охотник?

– Да так, гуляю, ну, может, и медведя встречу!

– Дяденька, дяденька, он здесь вокруг ходит, не даёт мне варенье варить! Хотите, я вас вареньем угощу черничным? Тогда вы его прогоните?

Сняла девочка с угольков кастрюльку с вареньем, помешала ложкой и дала мне попробовать. Варенье-то без сахара, кислое-кислое. Ем его, а сам стараюсь не морщиться.

– Очень вкусное варенье! А тебе одной не страшно, медведя разве не боишься?

– Я не одна, я с Машкой. Медведь всё вокруг ходил, кустами шуршал. Машка на него лаяла, а я кинула камень. Он испугался и убежал.

– Тебя как зовут?

– Таня. Я во втором классе теперь учусь.

Таня рассказала мне, что отец её уехал в горы к оленеводам. Что скоро пригонят всех оленей вниз, в посёлок, а за оленями спустятся с гор большие «настоящие медведи». Вот тогда будет страшно: охотники на оленях разъедутся по тайге соболевать, а «настоящие медведи» останутся вокруг посёлка.

Я Таню спросил:

– А какие они, «настоящие медведи»?

Таня зажмурила глаза, подумала:

– Большие-пребольшие и чёрные. Я их всё равно не боюсь, у нас в школе есть ружья!

И Таня рассказала мне, что зимой мальчики пойдут в тайгу с учителем Петром Ивановичем: они будут белковать и соболевать, учиться разводить костёр, когда снег падает и все дрова мокрые, узнавать следы зверей…

Пока Таня рассказывала, Машка опять заснула и во сне подползла к самому костру, но огонь уже погас, подул ветер с реки, и серая туча захватила полнеба.

– Таня, скоро уж вечер, надо домой идти, уроки делать!

Залили мы костёр водой и пошли в посёлок. Впереди рыжая Машка, за ней Таня с кастрюлькой черничного варенья, за Таней я иду, ружьё у меня за плечом, потому что медведей я уже не боялся.

С тех пор как ночью в тайге вдруг лошадь захрапит или затрещит в темноте сучок, я ружьё беру в руки и спокойно жду.

И даже когда на свежих следах «настоящего медведя» спал, только подумал, как медведь в темноте подкрадывается, не мог уснуть. А потом вспомнил черничное варенье, Машку ленивую с горелым хвостом, храбрую Таню, и страх прошёл.

Электронный читательский дневник

Информация о книге

Иллюстрация обложки книги

Ключевые слова

Выбираем не менее 10-ти слов

Сервисы для создания "Облака слов" Imagechef.com , Tagul

• Рыжик
• орехи
• конфеты
• бельчонок
• запасы
• тайга
• дикий
• комната
• Новый год

• Справка:* Создание мозаики из слов, сервис Imagechef.com
• Справка:Tagul

Словарик непонятных слов

№	Слова	Значения слов	Иллюстрации	Ссылка
1.	Абажур	Абажур-часть светильника, обычно в виде колпака, предназначенная для сосредоточения и отражения света и защиты глаз от его воздействия. 2) устар. Козырек, надеваемый на лоб для защиты глаз от воздействия света. ..		Толковый словарь Ожегова
2.	Галоша	Галоши-низкая резиновая (ранее также кожаная) обувь, надеваемая поверх сапог, ботинок для предохранения от сырости.		Толковый словарь Ожегова
3.	Берлога	Берлога-зимнее логовище медведя		Толковый словарь Ожегова
4.	Залегли	Залегли-ляжешь,лечь надолго,расположиться где-нибудь скрытно.		Толковый словарь Ожегова

Словарь составил и записал--Набоченко Илья

Коллаж

Выбираем цитаты из произведения и создаём коллаж

Кроссворд, викторина

Создаём кроссворд, а более опытные участники могут создать дополнительно викторину, игру в сервисах LearningApps.org

• Справка: Как работать в сервисе LearningApps

Прочитайте рассказ Г.Я. Снегирёва "Дикий зверь".И ответьте на вопросы

Составляли вопросы к кроссворду вся команда. Разместила:Лихобабич Дарья

Более опытные участники могут создать дополнительно викторину в сервисе Triventy

• Справка:*Как работать в Triventy

Визуализация, суммирующая информацию по книге

Всю информацию собранную по книге собираем в сервисе

Снегирев Геннадий Яковлевич

Чудесная лодка (Рассказы)

Геннадий Яковлевич СНЕГИРЁВ

Чудесная лодка

Рассказы

Чудесная лодка

Верблюжья варежка

Морская свинка

Дикий зверь

Кто сажает лес

Беспокойный хвостик

Бурундук

Хитрый бурундук

Бабочка на снегу

Ночные колокольчики

Бобровый сторож

Бобровая хатка

Бобрёнок

В заповеднике

Черничное варенье

Озеро Азас

Танец верблюдов

Лесник Тилан

Морской сазан

В Ленкорани

Умный дикобраз

Маленькое чудовище

Как воробей на Камчатке побывал

Мишка-китобой

Лампанидус

Обитаемый остров

Осьминожек

Осьминог

Колюшка-храбрюшка

Рачок-мореход

Медвежата с Камчатки

В первый раз

________________________________________________________________

ЧУДЕСНАЯ ЛОДКА

Мне надоело жить в городе, и весной я уехал в деревню к знакомому рыбаку Михею. Михеев домик стоял на самом берегу речки Северки.

Чуть свет Михей уплывал на лодке рыбачить. В Северке водились огромные щуки. Всю рыбу они держали в страхе: попадались плотвички прямо из щучьей пасти - на боках чешуя ободрана, как будто оцарапали гребёнкой.

Каждый год Михей грозился поехать в город за щучьими блёснами, да никак не мог собраться.

Но однажды Михей вернулся с реки сердитый, без рыбы. Он молча затащил лодку в лопухи, велел мне не пускать соседских ребят и уехал в город за блёснами.

Я сел у окна и стал смотреть, как по лодке бегает трясогузка.

Потом трясогузка улетела и к лодке подошли соседские ребята: Витя и его сестра Таня. Витя осмотрел лодку и стал тащить её к воде. Таня сосала палец и смотрела на Витю. Витя закричал на неё, и они вместе спихнули лодку в воду.

Тогда я вышел из домика и сказал, что брать лодку нельзя.

Почему? - спросил Витя.

Я сам не знал почему.

Потому, - сказал я, - что лодка эта чудесная!

Таня вынула палец изо рта.

А чем она чудесная?

Мы только до поворота доплывём и обратно, - сказал Витя.

До речного поворота было далеко, и, пока ребята плыли туда и обратно, я всё придумывал что-нибудь чудесное и удивительное. Прошёл час. Ребята вернулись обратно, а я так ничего и не придумал.

Ну, - спросил Витя, - чем же она чудесная? Простая лодка, один раз даже на мель села и течёт!

Да, чем она чудесная? - спросила Таня.

А вы разве ничего не заметили? - сказал я, а сам старался поскорей что-нибудь придумать.

Нет, ничего не заметили, - сказал Витя ехидно.

Конечно, ничего! - сказала сердито Таня.

Так, значит, ничего и не заметили? - спросил я громко, а сам хотел уже удрать от ребят.

Витя замолчал и стал вспоминать. Таня сморщила нос и тоже стала вспоминать.

Видели следы цапли на песке, - робко сказала Таня.

Ещё видели, как уж плывёт, только головка из воды торчит, - сказал Витя.

Потом они вспомнили, что зацвела водяная гречиха, и ещё видели белый бутон кувшинки под водой. Витя рассказал, как стайка мальков выпрыгнула из воды, спасаясь от щуки. А Таня поймала большую улитку, а на улитке ещё сидела маленькая улиточка...

Разве всё это не чудесно? - спросил я.

Витя подумал и сказал:

Чудесно!

Таня засмеялась и закричала:

Ещё как чудесно!

ВЕРБЛЮЖЬЯ ВАРЕЖКА

Вязала мне мама варежки, тёплые, из овечьей шерсти.

Одна варежка уже готова была, а вторую мама до половины только связала - на остальное не хватило шерсти. На улице холодно, весь двор замело снегом, гулять меня без варежек не пускают - боятся, что отморожу руки. Сижу я у окна, смотрю, как синицы прыгают на берёзе, ссорятся: наверное, не поделили жучка. Мама сказала:

Подожди до завтра: утром пойду к тёте Даше, попрошу шерсти.

Хорошо ей говорить "до завтра", когда я сегодня гулять хочу! Вон со двора к нам дядя Федя, сторож, идёт без варежек. А меня не пускают.

Вошёл дядя Федя, снег веником отряхнул и говорит:

Мария Ивановна, там дрова на верблюдах привезли. Будете брать? Хорошие дрова, берёзовые.

Мама оделась и пошла с дядей Федей смотреть дрова, а я выглядываю из окошка, хочу увидать верблюдов, когда они выезжать будут с дровами.

С одной подводы дрова выгрузили, верблюда вывели и привязали у забора. Большой такой, лохматый. Горбы высокие, как кочки на болоте, и набок свешиваются. Вся морда верблюда покрыта инеем, и губами он что-то всё время жуёт - наверное, хочет плюнуть.

Смотрю я на него, а сам думаю: "Вот у мамы шерсти на варежки не хватает - хорошо бы остричь верблюда, только немножко, чтобы он не замёрз".

Надел я быстро пальто, валенки. Ножницы в комоде нашёл, в верхнем ящике, где всякие нитки, иголки лежат, и вышел во двор. Подошёл к верблюду, погладил бок. Верблюд ничего, только косится подозрительно и всё жуёт.

Залез я на оглоблю, а с оглобли сел верхом между горбами.

Повернулся верблюд посмотреть, кто там копошится, а мне страшно: вдруг плюнет или сбросит на землю. Высоко ведь!

Достал я потихоньку ножницы и стал передний горб обстригать, не весь, а самую макушку, где шерсти больше.

Настриг целый карман, начал со второго горба стричь, чтобы горбы были ровные. А верблюд ко мне повернулся, шею вытянул и нюхает валенок.

Испугался я сильно: думал, ногу укусит, а он только полизал валенок и опять жуёт.

Подравнял я второй горб, спустился на землю и побежал скорей в дом. Отрезал кусок хлеба, посолил и отнёс верблюду - за то, что он мне дал шерсти. Верблюд сначала соль слизал, а потом съел хлеб.

В это время пришла мама, дрова выгрузила, второго верблюда вывели, моего отвязали, и все уехали.

Мама меня дома бранить стала:

Что же ты делаешь? Ты же простынешь без шапки!

А я правда забыл надеть шапку. Вынул я из кармана шерсть и показал маме - целая куча, совсем как овечья, только рыжая.

Мама удивилась, когда я ей рассказал, что это мне дал верблюд.

Из этой шерсти мама напряла ниток. Целый клубок получился, варежку довязать хватило и ещё осталось.

И теперь я хожу гулять в новых варежках.

Левая - обыкновенная, а правая - верблюжья. Она до половины рыжая, и когда я смотрю на неё, то вспоминаю верблюда.

Ходил я гулять в лес. В лесу тихо, только слышно иногда, как деревья от мороза трещат.

Ёлки стоят и не шелохнутся, на ветках подушки снега намело. Я ногой по ёлке ударил - целый сугроб мне свалился на голову. Стал я снег отряхивать, смотрю - идёт девочка. Снег ей по колени. Отдохнёт немножко и опять идёт, а сама вверх на деревья смотрит, ищет что-то.

Девочка, что ты ищешь? - спрашиваю.

Девочка вздрогнула, на меня посмотрела:

Вышел я на тропинку, с тропинки в лес не сворачиваю, а то и так полные валенки набралось снега. Погулял я немножко, ноги замёрзли. Пошёл домой.

На обратном пути смотрю - опять эта девочка впереди меня по тропинке тихо-тихо идет и плачет. Я её догнал.

Отчего, - говорю, - ты плачешь? Может, я помогу.

Посмотрела она на меня, вытерла слёзы и говорит:

Мама комнату проветривала, а Борька, скворец, в форточку вылетел и улетел в лес. Теперь он ночью замёрзнет!

Чего ж ты раньше молчала?

Боялась, - говорит, - что ты Борьку поймаешь и возьмёшь себе.

Геннадий Яковлевич Снегирев

Умный дикобраз (сборник)

– Мама комнату проветривала, а Борька, скворец, в форточку вылетел и улетел в лес. Теперь он ночью замёрзнет!

– Чего ж ты раньше молчала?

– Боялась, – говорит, – что ты Борьку поймаешь и возьмёшь себе.

Стали мы вместе с девочкой искать Борьку. Спешить надо: темнеть уже стало, а ночью Борьку сова съест. Девочка в одну сторону пошла, а я в другую. Каждое дерево осматриваю, нигде нет Борьки. Хотел я уже обратно идти, вдруг слышу – девочка кричит: «Нашла, нашла!» Подбегаю я к ней – стоит она около ёлки и показывает наверх:

– Вот он! Замёрз, бедный.

А на ветке сидит скворец, перья распушил и одним глазом смотрит на девочку.

Девочка его зовёт:

– Боря, иди ко мне, хороший!

А Боря только к ёлке прижался и идти не хочет. Тогда я полез на ёлку, чтоб его поймать.

Только долез до скворца, хотел схватить, а скворец перелетел к девочке на плечо. Она обрадовалась, спрятала его под пальто.

– А то, – говорит, – пока донесу до дому, замёрзнет.

Пошли мы домой. Темно уже стало, в домах огоньки зажглись. Я спрашиваю у девочки:

– А давно у тебя скворец живёт?

– Давно.

А сама быстро идёт, боится, что скворец под пальто замёрзнет. Я за девочкой иду, стараюсь не отставать.

Пришли мы к её дому, девочка попрощалась со мной.

– До свиданья, – только мне сказала.

Я на неё долго смотрел, пока она валенки на крыльце чистила от снега, всё ждал, что девочка мне скажет ещё что-нибудь. А девочка ушла и дверь за собой закрыла на щеколду.

Морская свинка

За нашим садом – забор. Кто там живёт, не знал я раньше. Совсем недавно узнал. Ловил я в траве кузнечиков, смотрю – глаз из дырки в заборе на меня смотрит.

– Кто ты? – спрашиваю.

А глаз молчит и всё смотрит, за мной подглядывает. Смотрел, смотрел, а потом говорит:

– А у меня морская свинка есть!

Интересно мне стало: простую свинку я знаю, а морскую никогда не видел.

– У меня, – говорю, – ёжик был живой. А почему свинка морская?

– Не знаю, – говорит. – Наверное, она в море раньше жила. Я её в корыто сажал, а она воды боится, вырвалась и убежала под стол!

Захотелось мне морскую свинку посмотреть.

– А как, – говорю, – тебя зовут?

– Серёжа. А тебя как?

Подружились мы с ним. Побежал Серёжа за морской свинкой, я в дырку за ним смотрю.

Долго его не было. Вышел Серёжа из дома, в руках несёт какую-то рыжую крысу.

– Вот, – говорит, – она не хотела идти, у ней дети скоро будут: и не любит, чтобы её за живот трогали, рычит!

– А где же у неё пятачок?

Серёжа удивился:

– Какой пятачок?

– Как какой? У всех свиней на носу пятачок есть!

– Нет, когда мы её покупали, у неё пятачка не было.

Стал я Серёжу расспрашивать, чем он кормит морскую свинку.

– Она, – говорит, – любит морковку, но молоко тоже пьёт.

Не успел мне Серёжа всё рассказать, его позвали домой.

На другой день я гулял возле забора и смотрел в дырку: думал, Серёжа выйдет, вынесет свинку. А он так и не вышел. Дождь капал, и, наверное, мама его не пустила. Стал я гулять по саду, смотрю – под деревом что-то рыжее лежит в траве.

Подошёл я поближе, а это Серёжина морская свинка. Обрадовался я, только не пойму, как она к нам в сад попала. Стал я осматривать забор, а там внизу дыра. Свинка, наверное, пролезла через эту дырку. Взял я её в руки, она не кусается, только нюхает пальцы и вздыхает. Промокла вся. Принёс я свинку домой. Искал, искал морковку, так и не нашёл. Дал ей кочерыжку от капусты, она кочерыжку съела и уснула под кроватью на коврике.

Я сижу на полу, смотрю на неё и думаю:

«А что, если Серёжа узнает, у кого свинка живёт? Нет, не узнает: я её на улицу выносить не буду!»

Вышел я на крыльцо, слышу – где-то близко тарахтит машина. Подошёл я к забору, в дырку заглянул, а это у Серёжи во дворе стоит грузовая машина, на неё грузят вещи. Серёжа под крыльцом шарит палкой – наверное, ищет морскую свинку. Серёжина мама в машину подушки положила и говорит:

– Серёжа! Скорей надевай пальто, сейчас поедем!

Серёжа заплакал:

– Нет, не поеду, пока не найду свинку! У неё дети скоро будут, она, наверное, под дом спряталась!

Жалко мне стало Серёжу, позвал я его к забору.

– Серёжа, – говорю, – кого ты ищешь?

20 марта 2013 года исполняется 80 лет со дня рождения детского писателя, натуралиста Геннадия Яковлевича Снегирёва.

Писатель известен нам в основном своими детскими повестями и рассказами о природе и животных. Когда он начинает рассказывать, стены вдруг раздвигаются до размеров нашей большой земли, вдоль и поперек исхоженной Снегирёвым. Лоси едят мухоморы, священники схватываются в рукопашной с волками и медведями, а старец из племени сидит у костра, запрокинув голову и смотрит на Млечный путь. Рассказы похожи на сказки. В них всегда происходит что-то необычное, только не все это замечают. Когда знакомишься с рассказами Геннадия Снегирева, открывается светлый добрый мир. Мир человека, который любит и чувствует природу, знает и понимает людей, ценит в них смелость, благородство, любовь ко всему живому.

Прежде чем начать печататься, Геннадий Снегирев много путешествовал. Плавал матросом по Тихому океану, бывал в разных экспедициях, бродил с геологами по Восточной Сибири, был рыбоводом, охотником. Ему и самому нелегко вспомнить все свои маршруты. О них рассказывают его книги: "Ночные колокольчики", "Голубая Тува", "Чембулак", "Верблюжья варежка", "Домик Осьминога", "Письма из родных краев" и многие, многие другие. Откроешь их, и они поведают тебе про Камчатку и Туву, про знойный Казахстан и снежную тундру. И захочется самому в тайгу, к лесному костру, захочется вскарабкаться по крутым горным склонам, переплыть порожистые бурные реки, поездить на лошадях, оленях, собаках. А главное, захочется быть добрым, не только любоваться природой, но защищать и оберегать ее...

Все, что видел, что пережил в этих необыкновенных путешествиях, писатель запечатлел в своих рассказах и повестях. Его книги поразительны, на их страницах автор с детской непосредственностью не устает удивляться и восхищаться природой и животным миром.

Книги Геннадия Снегирёва с иллюстрациями разных художников:

К рассказам Геннадия Снегирёва рисовали картинки многие замечательные художники, и в этой совместной работе получались книжки, которые можно читать и рассматривать с большим интересом и несомненной пользой.

Читая рассказы, ты наверняка захочешь познакомиться с этим писателем поближе. Ведь недаром К. Паустовский писал о Снегиреве, что он - "проводник по чудесной стране, имя которой Россия".

Предлагаю познакомиться с произведениями Г. Снегирёва, которые находятся в Центральной детской библиотеке:

Снегирёв, Г. Я. Домик осьминога: рассказы и повести / Г. Снегирёв; худож. Н. Беланов. — М. : Астрель: АСТ, 2006. — 254 c. : ил. — (Хрестоматия школьника).

Снегирёв, Г. Я. На холодной реке: рассказы и повести / Г. Снегирёв; рис. Н. Чарушина. - М. : Дет. лит., 1984. - 271 с. : ил.

Снегирёв, Г. Я. Обитаемый остров / Г. Я. Снегирёв. — М. : Дет. лит., 1970. — 16 c. : ил.

Снегирёв, Г. Я. Песцовая земля: рассказы / Г. Снегирёв; худож. В. Лаповок. - М. : Дет. лит., 1985. - 16 с. : ил. - (Моя первые книжки)