Валентина Черняк, Владимир Козырев - Современная языковая ситуация и речевая культура: учебное пособие. Основные признаки речевой ситуации

Допущено Учебно-методическим объединением

Вузов России по направлениям

Министерством образования Российской Федерации

В качестве учебника для студентов

Высших учебных заведений

Москва «Высшая школа» 2002

ББК 81.2 Рус-5я73

Авторы учебника: канд. филол. наук А. И . Дунев (VI.8, VII. 1), д-р филол. наук М.Я. Дымарский (VI.9), канд. филол. наук А.Ю. Кожевников (III.8,1V.4, VI.5, VI.6), канд. филол. наук Н. В. Козловская (III.1, III.2, III.4, III.5), канд. филол. наук И. Н. Левина (IX, IX. 1, X), д-р филол. наук И. А. Мартьянова (XI), канд. филол. наук Е.В. Сергеева (V, VIII), д-р филол. наук К.П. Сидоренко (III.6, III.7), канд. филол. наук Е.Е. Силантьев (IV, VI.3, VI.7 канд. филол. наук M. Б . Хрымова (VI. 1, VI.2), д-р филол. наук ВД. Черняк (общая редакция учебника, I, II, III.1, III.3), д-р филол. наук Н. Л . Шубина (VII.2)

Р 88 Русский язык и культура речи: Учеб. для вузов /А. И. Дунев, М.Я. Дымарский, А.Ю. Кожевников и др.; Под ред. В.Д. Черняк.

– М.: Высш. шк.; С.-Пб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2002.

ISBN 5-06-004205-7 (Высшая школа)

ISBN 5-8064-0483-8 (Издательство РГПУ им. А.И. Герцена)

Учебник построен в соответствии с новыми функциональными ориентациями дисциплины «Русский язык и культура речи» и ставит задачей не только развитие речевой компетенции студентов, но и расширение их представлений о русском языке, о современной речевой ситуации, о речевом портрете нашего современника. Книга содержит теоретический материал и большое количество практических заданий для аудиторной и самостоятельной работы студентов. Авторы рассматривают актуальные для речевого поведения аспекты бытования русского слова, нормы русской речи, стилистические аспекты речевой культуры, основы речевой коммуникации.

Учебник предназначен для студентов высших учебных заведений по дисциплине «Русский язык и культура речи». Книга может быть полезна всем, кто интересуется современным состоянием русского языка и хочет активно совершенствовать качество своей речи.

ББК 81.2 Рус-5я73

ISBN 5-06-004205-7 ©ФГУП «Издательство«Высшая школа», 2002

ISBN 5-8064-0483-8

ВВЕДЕНИЕ

Введение в образовательные стандарты высших учебных заведений новой дисциплины «Русский язык и культура речи» является фактом знаменательным и закономерным. Общество, в котором свобода слова стала осознаваться как одна из высших ценностей, пришло к пониманию того, что владение родным языком, умение общаться, вести гармоничный диалог и добиваться успеха в процессе коммуникации – важные составляющие профессиональных умений в различных сферах деятельности. В какой бы области ни работал специалист с высшим образованием, он должен быть интеллигентным человеком, свободно ориентирующимся в быстро меняющемся информационном пространстве. Культура речи – это не только непременная составляющая хорошо профессионально подготовленных деловых людей, но и показатель культуры мышления, а также общей культуры. Известный лингвист Т. Г. Винокур очень точно определила речевое поведение как «визитную карточку человека в обществе».

Долгое время культура речи рассматривалась только в аспекте владения нормами русского литературного языка. В этих ориентациях построены и многие пособия по культуре речи. С другой стороны, возрождение интереса к риторике и включение этой дисциплины в вузовские программы способствовало смещению акцентов в сторону изучения речевых жанров, речевого поведения.

Характеристика культуры речи, данная в коллективной монографии «Культура речи и эффективность общения» (М., 1996), отражает многоаспектность этого понятия и определяет ориентиры для содержательного наполнения учебной дисциплины: «Культура речи – это такой набор и такая организация языковых средств, которые в определенной ситуации общения при соблюдении современных языковых норм и этики общения позволяют обеспечить наибольший эффект в достижении поставленных коммуникативных задач».

Вузовский курс «Русский язык и культура речи» своеобразен: его изучают студенты разного уровня общекультурной и языковой подготовки, получающие образование по разным специальностям. Учебник построен с учетом различных запросов потенциальных адресатов.

Авторы учебника исходят из принципа вариативности в содержании курса. Принципиально важно, что во всех разделах учебника представлены материалы, позволяющие построить работу как со студентами высокого уровня языковой и речевой компетенции, так и с теми, кто испытывает трудности или в следовании нормам устной и письменной речи, или в осуществлении эффективного общения в разных сферах. Учебник должен помочь в реализации этого принципа и способствовать:

– качественному повышению уровня речевой культуры;

Формированию коммуникативной компетенции, под которой подразумевается умение человека организовать свою речевую деятельность языковыми средствами и способами, адекватными ситуациям общения;

Расширению культурного уровня, обогащению представлений о языке как важнейшей составляющей духовного богатства народа;

Формированию умений оценивать речевое поведение и речевые произведения в разных сферах общения.

Содержание учебника обеспечивает выполнение разных его функций: информирующей, обучающей, развивающей, справочной. Каждый раздел учебника содержит информирующую и обучающую части, задания и литературу для обсуждения в аудитории (в основном это публикации научно-популярного журнала «Русская речь», в доступной форме освещающие наиболее актуальные явления русского языка и русской речи). В конце учебника приводится список рекомендуемой литературы, которая поможет углубить и расширить знания по изучаемым темам. Большое внимание уделяется формированию потребности и умений пользоваться словарями. Рекомендуемые для активного использования словари должны непременно сопровождать работу с учебником.

Отличительной особенностью учебника является его обращенность к современной языковой ситуации, к языку сегодняшнего дня со всеми его достоинствами и недостатками.

Составители учебника будут считать свою задачу выполненной, если обучающиеся по нему студенты станут с большим вниманием относиться к чистоте и правильности своей речи, будут получать удовольствие от языковой игры, смогут ощутить себя творческой языковой личностью, для которой родной язык является и надежным инструментом в разных сферах деятельности, и верным помощником, и хорошим другом.

I. СОВРЕМЕННАЯ РЕЧЕВАЯ СИТУАЦИЯ

Язык является мощным средством регуляции деятельности людей в различных сферах, поэтому изучение речевого поведения современной личности, осмысление того, как личность владеет богатством языка, насколько эффективно им пользуется, – очень важная и актуальная задача. Поэт Лев Ошанин в лирической миниатюре передал те эмоциональные ощущения, которые возникают при речевых «сбоях» (в стихотворении обыгрывается одна из наиболее типичных речевых ошибок):

Я номер набрал

Но так глубок,

Необычен, личен –

Казалось,

Всю жизнь мечтал о таком.

Он тих, но вот-вот зазвучит,

Только троньте...

И вдруг я слышу:

«Куда вы звоните!?»

И сразу, как будто град в окно,

Как будто меня обокрали в кино.

– Ах, девушка, извините –

Не звоните, а звоните! –

А она в ответ: «Не всё ли равно».

Ей все равно. Ушла. Откололась.

Каждый образованный человек должен научиться оценивать речевое поведение – свое и собеседников, соотносить свои речевые поступки с конкретной ситуацией общения.

Сегодня речь наших современников привлекает все большее внимание журналистов, ученых разных специальностей (языковедов, философов, психологов, социологов), писателей, педагогов, она становится предметом острых дискуссий рядовых носителей русского языка. Ощущая речевое неблагополучие, они пытаются ответить на вопрос, с чем связано тревожащее многих состояние речевой культуры. Извечные русские вопросы «что делать?» и «кто виноват?» вполне закономерны по отношению к русскому языку и к русской речи.

В глубоком исследовании «Русский язык конца XX столетия (1985–1995)» сделана попытка выделить наиболее значимые черты русского языка конца века. В нем отмечается:

«События второй половины 80-х – начала 90-х годов по своему воздействию на общество и язык подобны революции. Состояние русского языка нашего времени определяется рядом факторов.

1. Резко расширяется состав участников массовой и коллективной коммуникации: новые слои населения приобщаются к роли ораторов, к роли пишущих в газеты и журналы. С конца 80-х годов возможность выступать публично получили тысячи людей с разным уровнем речевой культуры.

2. В средствах массовой информации резко ослабляются цензура и автоцензура, ранее в значительной степени определявшие характер речевого поведения.

3. Возрастает личностное начало в речи. Безликая и безадресная речь сменяется речью личной, приобретает конкретного адресата. Возрастает биологичность общения, как устного, так и письменного.

4. Расширяется сфера спонтанного общения не только личного, но и устного публичного. Люди уже не произносят и не читают заранее написанные речи. Они говорят.

5. Меняются важные параметры протекания устных форм массовой коммуникации: создается возможность непосредственного обращения говорящего к слушающим и обратной связи слушающих с говорящими.

6. Меняются ситуации и жанры общения и в области публичной, и в области личной коммуникации. Жесткие рамки официального публичного общения ослабляются. Рождается много новых жанров устной публичной речи в сфере массовой коммуникации. Сухой диктор радио и ТВ сменился ведущим, который размышляет, шутит, высказывает свое мнение.

7. Резко возрастает психологическое неприятие бюрократического языка прошлого (так называемого новояза).

8. Появляется стремление выработать новые средства выражения, новые формы образности, новые виды обращений к незнакомым.

9. Наряду с рождением наименований новых явлений отмечается возрождение наименований тех явлений, которые возвращаются из прошлого, запрещенных или отвергнутых в эпоху тоталитаризма» (Русский язык конца XX столетия. М., 1996).

Свобода и раскрепощенность речевого поведения влекут за собой расшатывание языковых норм, рост языковой вариативности (вместо одной допустимой формы языковой единицы оказываются допустимыми разные варианты).

Точную характеристику современного состояния русского языка с позиций лексикографа (составителя словарей), для которого всегда принципиально важно отделить единичное и случайное от закономерного и перспективного для языка, дает Г. Н. Скляревская: «Мы имеем уникальную возможность наблюдать и исследовать язык в пору его стремительных и, как кажется, катастрофических изменений: все естественные процессы в нем ускорены и рассогласованы, обнаруживаются скрытые механизмы, действие языковых моделей обнажено, в массовом сознании наблюдаемые языковые процессы и факты оцениваются как разрушительные и гибельные для языка. Такая динамика и такое напряжение всех языковых процессов производят впечатление языкового хаоса, хотя в действительности дают драгоценный и редкий материал для лингвистических открытий» (Скляревская Г. Н. Русский язык конца XX века: версия лексикографического описания // Словарь. Грамматика. Текст. М., 1996).

Особое влияние оказывают на состояние речевой культуры средства массовой информации. Каждый человек ежедневно испытывает мощное воздействие телевизионной речи, речи, звучащей в радиоэфире или представленной на страницах газет и журналов. Качество этой речи вызывает непосредственный эмоциональный отклик. Именно газеты и журналы, радио и телевидение для многих носителей языка служат основным источником представлений о языковой норме, именно они формируют языковой вкус; со средствами массовой информации справедливо связывают и многие болезни языка.

Языковая раскрепощенность, временами переходящая в разнузданность, тиражирование языковых ошибок, не встречающих должного отпора, притупляют чувство языковой ответственности. Речевая неряшливость, приверженность штампам, стремление прикрыть банальность мысли «престижными» словами и словосочетаниями обнаруживаются в многочисленных высказываниях, звучащих на радиоволнах и с экранов телевизоров. Многие передачи, прежде всего адресованные молодежи, расшатывают представления о допустимом и недопустимом в публичной речи.

Современная периодическая печать пестрит немотивированными заимствованиями, неумело образованными окказиональными словами (единичными авторскими новообразованиями), жаргонной лексикой. Снятие идеологических запретов, стремление обновить лексико-стилистические ресурсы публицистики обусловливают высокую степень раскованности масс-медиа. «Постоянное присутствие жаргонизмов в письменных текстах ведет к их "замораживанию", как бы стабилизирует их, олитературивая и, конечно, снижая их жаргонность» (Костомаров В. Г. Языковой вкус эпохи. М, 1994).

Двадцать лет назад Д. С. Лихачев впервые использовал достаточно новое в то время понятие экология в необычном контексте – «экология культуры», «нравственная экология». Он писал: «...Экологию нельзя ограничивать только задачами сохранения природной биологической среды. Для жизни человека не менее важна среда, созданная культурой его предков и им самим. Сохранение культурной среды – задача не менее существенная, чем сохранение окружающей природы». В последние годы все чаще ставится вопрос об экологии языка, непосредственно связанной с сознанием человека, с определяющими свойствами его личности; экология языка является неотъемлемой составляющей экологии культуры.

«Загрязнение языковой среды», которое происходит при активном участии средств массовой информации, не может не оказывать пагубного воздействия на речевую культуру носителя языка. Здесь уместно вспомнить слова С. М. Волконского, который еще в 20-е годы XX века писал: «Чувство языка (если можно так выразиться, чувство чистоты языка) есть очень тонкое чувство, его трудно развить и очень легко потерять. Достаточно самого малого сдвига в сторону неряшливости и неправильности, чтобы уже эта неряшливость превратилась в привычку, и, как дурная привычка, в качестве таковой она будет процветать. Ведь это в природе вещей, что хорошие привычки требуют упражнения, а дурные сами развиваются» (Волконский С. М. О русском языке // Русская речь. 1992. №2).

Сегодня умение вести диалог становится одной из важнейших характеристик личности как социального феномена. Значительное возрастание роли устной речи в структуре общения, расширение ее функций существенно изменили представление об эталонных качествах оратора. Ориентация на устное (значит, более свободное) речевое общение определяет многие качества речи, обнаруживающиеся на разных уровнях.

Известный лингвист академик Ю. Д. Апресян пишет, что уровень речевой культуры общества (а следовательно, и состояние языка) определяется относительным весом разных типов владения языком:

1. Высокое искусство слова, представленное в первоклассной литературе. Этот уровень владения языком может рассматриваться как эстетический идеал.

2. Хорошее ремесленное (т. е. профессиональное) владение языком, представленное в хорошей журналистике и в хороших переводах.

3. Интеллигентное владение языком, в котором доминирует здоровое консервативное начало.

4. Полуобразованное владение языком, «соединенное с плохим владением мыслью и логикой».

5. Городское просторечие, молодежный жаргон (Апресян Ю. Д. О состоянии русского языка // Русская речь. 1992. №2).

Автор подчеркивает, что именно четвертый тип, воплощающий комплекс «речевой неполноценности» носителя языка, его попытки имитировать культурную речь, привязанность к идеологическим штампам, таит в себе разрушительное начало.

Речевой портрет языковой личности в значительной степени определяется богатством ее лексикона. Именно оно обеспечивает свободу и эффективность речевого поведения, способность полноценно воспринимать и перерабатывать поступающую в вербальной форме информацию. Речевую ситуацию рубежа веков характеризуют, с одной стороны, активное обогащение словаря (поток заимствований, адаптация обыденным сознанием терминологической лексики, продвижение жаргонных единиц в литературный язык), а с другой – обеднение определенных фрагментов словаря, в значительной степени обусловленное изменением круга чтения, девербализацией культуры.

Понимание языковой среды естественно связывается с тем местом, которое занимает в современном обществе книга и – шире – письменный текст. Круг читаемых и изучаемых текстов оказывает большое влияние на формирование личности. В процессе чтения мы не просто воспринимаем тексты. Их фрагменты присваиваются личностью, перерабатываемые слова и словосочетания формируют лексикон. Количество и качество прочитанных текстов непосредственно отражаются на тех речевых произведениях, которые создает носитель языка в разных сферах общения.

Философы, психологи с большой тревогой говорят сегодня об экспансии экранной культуры, вытесняющей культуру чтения. Как известно, читающий человек иначе мыслит, обладает большим запасом слов, однако черты языковой личности определяются не только количеством, но и качеством прочитанного; свойства создаваемых речевых произведений зависят от свойств регулярно перерабатываемых текстов, представляют собой результат их переработки. Выдающийся литературовед и философ М. М. Бахтин писал о том, что «индивидуальный речевой опыт всякого человека формируется и развивается в непрерывном и постоянном взаимодействии с чужими индивидуальными высказываниями».

Анкета, на которую ответили десятиклассники трех московских школ, свидетельствует о печальном факте: десятки имен, создающих многомерное поле культуры, для сегодняшних школьников не значат ничего, поскольку они им просто не знакомы. Разрастается трещина во взаимопонимании поколений. Это не может не сказаться и на способности общаться, вести конструктивный диалог. Общий язык культуры создается на тех текстах, которые уже сформировали языковое сознание поколений.

Писатель И. Волгин с тревогой отмечает: «Есть какая-то тайная связь между ослабевшей грамматикой и нашей распавшейся жизнью. Путаница в падежах и чудовищный разброд ударений сигнализируют о некоторой ущербности бытия. За изъянами синтаксиса вдруг обнаруживаются дефекты души. <...> Повреждение языка – это, помимо прочего, и повреждение жизни, неспособной выразить себя в ясных грамматических формах и поэтому всегда готовой отступить в зону случайного и беззаконного. Язык – неписаная конституция государства, несоблюдение духа которой ведет к гибели всякую (в том числе и духовную) власть» (Лит. газета. 1993. № 34). По мнению автора, у многих носителей русского языка, в том числе и получающих высшее образование «будущих интеллектуалов», исчезло естественное чувство стыда за грубые ошибки в письменных текстах; во всеобщем «празднике вербальной свободы» участвуют и те, кому по роду деятельности следовало бы отстаивать идеалы отечественной словесной культуры.

В разных речевых сферах наблюдается заметное оскудение речи на лексическом уровне, ее усеченность – на уровне построения высказывания, небрежность – на фонетическом и морфологическом уровне. Происходит явное снижение общего уровня речевой культуры в средствах массовой информации, в профессиональном и бытовом общении. Более категорично об этом пишет Н. Г. Комлев: «Люди используют разнообразие языковых средств в микроскопических размерах. Культура речевого воздействия упала до самой низкой черты. Русская речь катастрофически отстает от высоких канонов российской словесности. Она становится все более примитивной, стилистически беспомощной и зачастую вульгарной» (Лит. газета. 1997. 8 октября).

Интенсивный рост заимствований в последнее десятилетие в значительной степени определяет речевой портрет молодого россиянина конца XX века. С одной стороны, это проявляется в закономерной интернационализации осваиваемого терминологического аппарата современной науки, в приобщении к современным технологиям (особенно показательно бурное обогащение той части лексикона, которая связана с компьютерной техникой), с другой – в ничем не оправданной американизации обыденной речи.

Ю. Н. Караулов подчеркивает, что «внедрение иноязычных слов идет от лености ума, консерватизма мышления говорящего и пишущего, от нежелания "растормошить" ресурсы родного языка и заглянуть в его запасники, а иногда, правда, от стремления к элитарности в тексте, от гордыни знающего иностранные языки перед незнающими их. Все это мелкие человеческие слабости, которые поддаются воспитательному и разъяснительному воздействию» (Караулов Ю. Н. О некоторых особенностях современного состояния русского языка и науки о нем // Русистика сегодня. 1995. № 1). Эти слова вполне приложимы и к речевому поведению современной языковой личности и характеризуют прежде всего «полуобразованный» тип владения языком. К социально-психологическим факторам, объясняющим широкое распространение заимствований, можно отнести восприятие иноязычного слова как более престижного, связь его с элитарной культурой. Непонятность иноязычного слова, непрозрачность его внутренней формы нередко ослабляют механизмы речевого контроля и ведут к коммуникативным сбоям.

Итак, наш современник, свободный и раскрепощенный в своей речи, не должен забывать о языковой ответственности: именно с помощью языка передаются культурные и интеллектуальные богатства из поколения в поколение, именно хорошее владение родным языком дает личности возможность полно реализовать себя в профессии и в творчестве; качество языковой среды свидетельствует о духовном здоровье общества.

ЗАДАНИЯ

Обоснуйте и подтвердите конкретными примерами выделенные лингвистами факторы, характеризующие современное состояние русской речи.

Прочитайте размышления о состоянии русского языка писателей – наших современников. С какими характеристиками вы можете согласиться, с чем готовы поспорить? Приведите примеры из современных средств массовой информации, произведений массовой литературы, из реклам и других типов текстов, которые подтвердили бы вашу точку зрения.

1. Простодушный податель новостей без всякой иронии сообщал недавно из телевизора: «Во время своего визита на Остров свободы папа римский заявил...» – имелся в виду визит на Кубу. Из продолжения фразы следовало, что папа протестовал против ущемления на острове именно свобод и прав. Оксюморон получился. Но совершенно невольный. Если расспросить комментатора, выяснится, что он ничуть не заблуждается относительно свобод граждан под нескончаемой диктатурой папы Кастро, но прилипла такая кличка к Кубе в иные времена и не отлипает до сих пор вопреки всем сменам идеологических вех. Привычка – прямая халтура.

Сотрудников российских спецслужб бездумно называют «чекистами». Большинство из пользователей этого термина ничуть не одобряет большевистский террор – просто они не слышат зловещего оттенка данного слова.

Состояние природы принято теперь именовать «экологией». Вполне грамотная телеведущая сообщает с сочувственной интонацией: «Наш репортаж из села, где экология представляет смертельную опасность». В таком случае ввиду возможного столкновения с астероидом смертельную опасность представляет «астрономия», а уж для современного нашего языка смертельная опасность, несомненно, таится в «филологии». Эпоха катастроф влияет на представительниц самых кротких специальностей. И вот музыкальная критикесса сообщила по радио со своей непередаваемой интеллигентной интонацией: «В эпицентре концерта оказалась «Кармен-сюита» Бизе – Щедрина». А уж партийным и государственным деятелям сам Бог велел постоянно находиться в «эпицентре» событий...

Соискателям выборных вакансий приходится предъявлять избирателям мало-мальскую «харизму» – от простого русского слова... от слова «лицо». И понятно: по лицу встречают, на Руси это всегда знали, и родимые харизмы глядятся на всех экранах достаточно лепо, спасибо гримерам и гм... имиджмейкерам. А уж если безнадежно не вышел харизмой – нечего и соваться в калашный ряд. В Охотный – тем паче.

Современная нам действительность изрядно расшатала гражданам нервы, а потому всякий чувствительный человек постоянно оказывается «в шоке». Появился даже, если позволено выразиться, положительный шок, например: «После победы своей сборной болельщики пребывают в шоке». Понятно от радости.

«Геноцид» положительно нам не грозит, но даже самые умеренные неприятности с легкостью возводят в «геноцид». Впечатлительные русские патриотические лидеры назвали «геноцидом» трудности, переживаемые в Латвии тамошними «негражданами». Трудности, конечно, наблюдаются, но все же не следует равнять отказы в гражданстве с массовыми убийствами. Память жертв сталинского или гитлеровского геноцида оскорблена, разумеется, такой девальвацией фашистских преступлений, но, быть может, это тоже входит в расчет....

Мода на слова куда прилипчивей, чем на платья, потому что сменить гардероб встанет дорого, а модные слова приобретаются даром. Нынче модно слово «элита» в том значении, в каком оно употребляется в английском. И вот числят в «элите» политиков и бизнесменов, то есть людей богатых и успешных в своей карьере; политологи важно толкуют о взаимоотношениях «местных элит», куда входят откровенно темные личности. Но у нас в России элитой всегда называли носителей высшей культуры и духовности – как раз в отличие от министров и миллионеров. Потеря этого оттенка, преобразование в элиту вульгарных выскочек означает пренебрежение к духовным ценностям, даже если усердные повторятели ходкого слова ничего такого не помышляют.

Точно так же приобрело английское наполнение слово «проблема». В русском языке оно неизменно означало глубокий вопрос, имеющий общечеловеческое или национальное значение: «проблема поисков внеземных цивилизаций» столетиями волновала воображение, «проблемы сельского хозяйства» хронически оставались неразрешимыми, как и «проблемы молодежи». Теперь же не сходят с языка английские кальки: «какие проблемы?», «нет проблем», «это ваша проблема», «у меня проблемы с холодильником»...

Очень распространенным сделалось выражение – переносное, разумеется, – «публичная порка». То, по словам политического обозревателя, президент собирается устроить правительству «публичную порку», то Дума, да и сам министр, бывает, не против заявить в первом лице: «Меня выпороли»... (М. Чудаки. Стиль сих дней // Лит. газета. 1998. 15 июля).

2. Пушкин читается новым поколением тяжело – это почти не их язык. А ведь всего десятилетие назад язык «Повестей Белкина» и «Капитанской дочки» был «нормой жизни». Произошло громадное вливание в нашу речь американизмов и техницизмов. Заговорило с американским акцентом наше телевидение. Но дело не в конкретных словах, а в стиле – это очень узнаваемый теперь стиль скетчей, рубленой деловой речи, которая звучит подстрочником с английского.

Еще одно громадное ядовитое вливание – лагерный жаргон. За последние пятьдесят лет нашей истории через лагерную систему прошли миллионы и миллионы людей, каждый второй наш гражданин так или иначе соприкасался с этой тюремно-лагерной системой. Лагерный жаргон стал уже основой современного просторечия, он проник в литературу и даже больше – в культуру.

Блатная речь вкупе с американизмами – вот новый деловой русский язык, на котором мы не читаем, а день изо дня живем, работаем, является прообразом общественного мышления. Язык – идеальный инструмент управления сознанием не отдельного человека, но всего общества. Сознанием нашим, обществом пытается реально управлять криминальный мир, и самый кровный интерес этого мира – уничтожение слоя культурного, потому что только бескультурным народом и могут управлять все эти воры в законе, авторитеты да паханы. Но, заговорившие их понятиями, напившиеся этой блатной отравы, мы будем не «братки» для них и не люди даже, а «фраера», «шестерки» (Олег Павлов // Огонек. 1998. № 7).

3. Особый язык, как средство создания нового контекста, широко используется в самых различных областях человеческой деятельности, формируя прежде всего новую этическую среду, освобождая от традиционных обязательств и понуждая к освоению новых. <...>

Почему преступники пользуются своим особым словарем?

Для конспирации? Но «феня» как раз не скрывает, а выдает уголовника. Значит, для узнавания «своих»? Это скорее. «Воровская феня» устойчива и консервативна едва ли не больше, чем язык политиков.

Слово в национальном, природном языке несет не только житейский, обозначающий смысл, но и фиксирует нравственный опыт народа.

Убийца. Насильник. Грабитель. Бандит. Мошенник.

Это не просто обозначения лиц и характера деятельности, но и оценка и приговор. Вот почему в воровском словаре сотня синонимов у слова «убийца». А сколько синонимов у слов «убить», «украсть», «обмануть», «вор», «проститутка»... Эти синонимы выводят преступную братию из традиционного для нашего народа морального контекста, освобождают от моральной оценки. <...>

Как поразительно слышали наши великие писатели все оттенки, обнажающие этическую разноокрашенность, казалось бы, сходных, тавтологических понятий. Раскольникову странного обличья и повадки незнакомец бросил: «Убивец». Не «убийца», а именно «убивец». И если страшное слово «убийца» несет на себе как бы мундир судебно-протокольного, газетно-отчетного обличья, то «убивец» – это слово «по жизни», это уже клеймо, проклятье, приговор совести. Все бесконечное, почти гениальное многословье Порфирия Петровича в разговорах с Раскольниковым, уличение и обличение убийцы не способно перевесить этическую весомость приговора – «убивец».

Почему с такой настойчивостью нам предлагают именовать наемных убийц «киллерами»? Мода? Разумеется, и мода тоже, но мода на бесстыдство, на цинизм, на приручение к новой морали: «во всем цивилизованном мире убивают». В этом заграничном слове нет оценки, оно стоит как бы в одном ряду с такими нейтральными, не несущими в себе моральной окраски словами «дилер», «колер», это вроде бы служебная терминология: вахтер, маляр, столяр

Перемещение в новый контекст, в эмиграцию, начинается прежде всего с погружения в новый словарь, с этого и начинается «переоценка ценностей»...

Это очень удобно – поставить жителей своей страны, своего города в положение эмигрантов, глазеющих на непонятные вывески, слышащих иноязычную речь, не знающих, как что спросить, как что назвать. Мэрии, префектуры, муниципалитеты, киллеры, дилеры, рэкетиры... Это пыльный мешок, которым в первую очередь орудуют те, кто не хочет, а может быть, и опасается, чтобы его деятельность называлась просто и внятно на языке, вобравшем в себя опыт нации, в том числе и нравственный (Кураев М. Путешествие из Ленинграда в Санкт-Петербург. СПб., 1996. С. 127–132).

4 . Язык (как способ общения) – явление живое. Изменяется он постоянно – ну прямо на наших глазах. Плохо только, что языковые новации на первых порах режут изнеженный литературной нормой слух – словно вилкой по стеклу!

Буквально за последний год начала победное шествие скромная прежде предложная форма «о том». Так в условиях загрязнения начинают вдруг размножаться в водоемах малозаметные прежде сине-зеленые водоросли.

– Я не исключаю о том, что цены будут расти.

Хотя так удобно не исключать того, что цены все-таки удержатся на досягаемом уровне.

– Запугивание о том, что...

Хотя прежде предпочитали запугивать кем и чем.

– Никаких сведений, подтверждающих о том...

– Скрыла о том...

Неграмотность несет в себе какой-то загадочный соблазн. Кто-то первый отважился упростить грамматику: ну зачем, действительно, потакать разборчивости, даже привередлиаости русских глаголов: «заявил о том» – правильно, а «доказал о том» – видите ли, нет. И народ в едином порыве бросился за отважным вожаком, расширяя пролом в стене правил, возведенной педантами!

Но почему-то ни разу не наблюдалось эпидемического распространения нормы Малого театра. «Творог» неспособен потеснить «творог».

Отдельно стоит еще неграмотность политическая. Украинский патриот и просто политик, говоря как будто бы по-русски, никогда не признается, что он живет «на Украине». Нет. он пребывает «в Украине». Патриоту обидно: «в России», «в Белоруссии», даже «в Молдавии», хотя она совсем маленькая, а в отношении Украины осуществляется дискриминация посредством предлога «на». И я теперь с тревогой жду, что эта прелестная тонкость языка сотрется, подтверждая то (но не «о том»), что язык становится крупноблочным что ли – как современное строительство, в котором нерентабельны мелкие очаровательные архитектурные детали – литые решетки, лепнина, коньки крыш...

Ведь что характерно. Когда услышал в первый раз:

– Мы сумеем доказать российским властям о том... – меня просто подбросило – словно на языковом ухабе.

А после сотого повторения в том же роде:

– Возмущаемся о том, что... – я уже почти и не возмущаюсь. Привыкаю.

Похоже, рождается новая норма.

И может быть, это даже хорошо. Потому что при желании и наличии определенного вкуса можно высокомерно следовать норме старой, отброшенной массами – и тем самым отдалиться от окружающей грубой жизни, замкнувшись в собственной стилистической скорлупе. Обойдется гораздо дешевле, чем башня из слоновой кости (Михаил Чулаки. «Возмущаясь о том, что сказано» // Лит. газета. 1999. № 11).

5. Русский язык – один из богатейших в мире. Случилось несчастье: он оскудевает и мертвеет на наших глазах (и в наших ушах). Если и обогащается чем-либо живым – то лишь меткими блатными или полублатными словечками, а кроме них – сухими, мертвыми политическими терминами. (Термин – умерщвленное слово, лишенное оттенков, запаха, вкуса, лишенное выразительности и силы, пригодное лишь для эсперанто.) Рушится самая основа: отмирают дополнения, не склоняются почему-то названия местностей и имена числительные. Почему стали говорить: «у них пять детей», а не «пятеро»?-Почему: «у меня не хватило сто двадцать три рубля», а не «ста двадцати трех»? Школьников, обучая грамоте, не обучают, по-видимому, наименованиям букв – отсюда «нэ», «ме», «сэ», «сы», «фе». (Кстати: впервые эти «нэ» и «ме» я услыхала из тюремного окошечка в 1937 году. Тюремщик переспрашивает: «Нэ» или «Ме»?..) Ливнем хлынули новые ударения: «включить» вместо «включить», «принять» вместо «принять», «углубить» вместо «углубить», «усугубить» вместо «усугубить», «начать» вместо «начать» и т. д. и т. п., без конца. «Облегчить» вместо «облегчить», «намерение» вместо «намерение»... «Догмат» вместо «догмат», «община» вместо «община», «знамение» вместо «знамение».

Иностранных слов, хлынувших потоком в русский язык, хоть отбавляй. По существу в этом нет ничего дурного. Русский язык издавна выращивал рядом со своими корнями корни чужеземные. Это и Пушкин делал. Но в настоящее время это уже именно поток, потоп. Среди новоприобретенных терминов существуют такие, которые, безусловно, отвечают требованиям новой социальной реальности: например, понятие «спонсор» не могло существовать при социализме, при советской власти, в нем не было нужды, а теперь такое понятие возникло, в языке его нет – почему бы не взять? – но многие и многие иностранные слова нам вовсе не требуются. Говорящий полагает, что сказать «эксклюзивный» или «консенсус» вместо «исключительный» или «согласие» более интеллигентно. А интеллигенция, наблюдая этот мертвящий поток, сама им захлебывается. (Не исполняет она своего заветного долга: совершать отбор.) Но беда отнюдь не только в иностранщине. Беда глубже. Повскакали с мест приставки и кинулись невпопад на ни в чем не повинные существительные и глаголы. Торжествует победу приставка «по»: «помыть», «постирать», «погладить», «поменять» (вместо «вымыть», «выстирать», «выгладить», «выменять», «променять», «заменить», «переменить», «обменять», «поменяться»). Почему вместо «я не счел возможным» стали говорить «я не посчитал возможным»? Почему вместо разобраться «в этом деле» стали говорить «с этим делом»... А склонения, повторяю, склонения! «Я живу в Одинцово», «я живу в Кратово» – почему не в «Одинцове», не в «Кратове»? «Продолжается обстрел Сараево». Почему не «Сараева»? (Со склонениями просто беда: «контроль над вооружениями» говорится «контроль вооружений»; вместо «контрабанда наркотиками» - «контрабанда наркотиков»…).

«Боже, Боже, что случилось? / Отчего же все кругом / Завертелось, закружилось / И помчалось колесом?» – спрашивал в детской сказке и совсем по другому поводу Корней Иванович.

До всего этого крушения К. Чуковский не дожил, хотя и назвал имя главной болезни бюрократического государства: канцелярит. (От слова «канцелярия» по аналогии с «дифтеритом», «аппендицитом» и т. п.). Он грустно смеялся над такими оборотами речи: «мы планируем на лето в Крым» вместо «мы собираемся в Крым». («Разве у каждой семьи свой Госплан?» – спрашивал он). Горько смеялся, когда люди при нем щеголяли ненужными иностранными словами и, употребляя их, думали, что приобщаются тем к образованности. (Что сказал бы он теперь: «имидж», «саммит»? Ведь у нас существуют для этих понятий русские слова.) Приходит мне на память Мария Степановна, милая, славная наша работница, неграмотная русская деревенская женщина родом из-под Орла. Как она прекрасно, живописно говорила, рассказывала! Но вот, увидев однажды голубей, копошащихся среди цветов, Мария Степановна произнесла бессмертную фразу: «Надо их оттеда аннулировать»...

Словосочетание весьма характерное для современной речи. «Выгнать», «прогнать» – это слишком уж по-простецки, по-деревенски, а вот скажешь «аннулировать» – и ты уже образованный.

А слипшиеся слова, а путаница в самом значении слова: «роспись» (т. е. настенная роспись, фрески) перепуталась с «подписью» и «распиской»... «Нам нужна еще одна ваша роспись», – скажет вам бухгалтер в любом учреждении. Намертво перепутались значения слов «гуманитарный» и «гуманный» – а ведь смысл у них разный. Слова «изящный», «изящество» означали раньше «грациозный», «грация», а теперь означают «худощавый», «худой». Слово «поправиться» значило «выздороветь», а теперь означает «прибавить в весе».

А парикмахерская угодливость! «Положите сумочку на подоконничек». «Не подскажете ли, сколько время?» вместо «Скажите, пожалуйста, который час?». (Так им представляется вежливее.)

Интеллигенция, повторяю, лишилась иммунитета. Не совершает отбора. Спешит «принять» то пойло, каким денно и нощно потчуют всех нас улица, радио, газета, телевизор. (У нас в пору гласности появились блистательные и бесстрашные публицисты, но я не о них.) «После третьего тура голосования согласились на введение в соглашение пункта об аннулировании оттуда данного предложения»... (Почему не «оттеда»?) Или: «Днем на границе шли ожесточенные бои, но к вечеру ситуация утихла». Вслушайтесь в свою речь, вещающие! Как может утихнуть ситуация? Разве ситуация – это пулеметная очередь?

Я далека от мысли, что крутые перемены, совершающиеся в языке, происходят случайно или «по ошибке». Ну конечно, многое происходит от элементарной неграммотности. Но вообще это сложный процесс, подлежащий исследованию не такого дилетанта, как я, а содружества социологов и лингвистов. В особенности социологов. (Как, например, согласовывать в некоторых случаях местоимения и глаголы с существительными мужского рода? «Моя врач велела»... Для меня это звучит невыносимо – наподобие «моя грач прилетела». Слово «грач» мужского рода – откуда же «моя» и «прилетела»? Ну а «мой врач сказала» – чем это лучше? Разве это не столь же противоестественно? Единственный выход: срочно назвать имя, отчество или хотя бы фамилию врача или, на худой конец, – ее выдумать: «Мой врач, Нина Михайловна, велела мне»... Тут все слова согласованы. Другого способа вырваться из этой ямы не вижу. Сказать: «врачиха» – почему-то обидно; сказать «докторша» – это будет означать «жена доктора»).

Я же могу удлинять и удлинять перечень своих неотвязных вопросов... Почему, например, люди, получившие в наследство от своих предков фамилию «Иванов», – внезапно и все разом предпочли называть себя «Ивановыми»? Худого я в этом ничего не нахожу, но почему каждый Иванов нынче Иванов? Или: почему всех переводчиц, руководительниц, председательниц превратили в переводчиков, руководителей, председателей? Почему все корреспондентки стали корреспондентами? Понять легко: за последние десятилетия множеством профессий, которыми ранее владели одни лишь мужчины, овладели также и женщины. Появились женщины-инженеры, женщины-архитекторы, женщины-экономисты, женщины-врачи. Было: «переводчица Вера Звягинцева». Стало: «переводчик Вера Звягинцева». От этого сами переводы не лучше и не хуже, но зачем?

Умолкаю. Буду ожидать, пока «актриса» превратится в «актера», «певица» в «певца», а «танцовщица» в «танцовщика». Остался у меня один вопрос: жив ли ты – живой как жизнь? (Чуковская Лидия. Моя грач прилетела... // Невское время. 1996. 10 января).

Похожая информация.

В результате изучения данной главы обучающийся должен: знать

основные характеристики современной речевой ситуации;
основные положения современной концепции культуры речи; уметь
классифицировать разные типы владения языком;
оценивать речевое поведение; владеть
навыками анализа современной речевой ситуации;
навыками соотнесения своих речевых поступков с конкретной ситуацией общения.

Язык является мощным средством регуляции деятельности людей в различных сферах, поэтому изучение речевого поведения современной личности, осмысление того, как личность владеет богатством языка, насколько эффективно им пользуется, - очень важная и актуальная задача. Много лет назад поэт-песенник Лев Ошанин в лирической миниатюре передал те эмоциональные ощущения, которые возникают при речевых «сбоях» (в стихотворении обыгрывается одна из наиболее типичных речевых ошибок, остающаяся актуальной и в наши дни):

Я номер набрал И ошибся звонком -

Но так глубок,

Необычен, личен -

Казалось,

Всю жизнь мечтал о таком.

Он тих, но вот-вот зазвучит,

Только троньте...

И вдруг я слышу:

«Куда вы звоните!?»

И сразу, как будто град в окно,

Как будто меня обокрали в кино.

- Ах, девушка, извините
- Не звоните, а звонйте! -

А она в ответ: «Не все ли равно».

Ей все равно. Ушла. Откололась.

Каждый образованный человек должен научиться оценивать речевое поведение - свое и собеседников, соотносить свои речевые поступки с конкретной ситуацией общения.

Сегодня язык осознается как важнейшая составляющая национальной культуры, определяющая единство нации. Речь наших современников привлекает все большее внимание журналистов, ученых разных специальностей (языковедов, философов, психологов, социологов), писателей, педагогов, она становится объектом законотворческой деятельности, предметом острых дискуссий рядовых носителей русского языка. Ощущая речевое неблагополучие, они пытаются ответить на вопрос, с чем связано тревожащее многих состояние речевой культуры. Симптоматично название книги известного лингвиста М. А. Кронгауза, посвященной актуальным процессам в русской речи, - «Русский язык на грани нервного срыва».

Извечные русские вопросы «что делать?» и «кто виноват?» вполне закономерны по отношению к русскому языку и к русской речи.

Свобода и раскрепощенность современного речевого поведения влекут за собой расшатывание языковых норм, рост языковой вариативности (вместо одной допустимой формы языковой единицы оказываются допустимыми разные варианты).

Особое влияние на состояние речевой культуры оказывают сегодня средства массовой информации. Каждый человек ежедневно испытывает мощное воздействие телевизионной речи, речи, звучащей в радиоэфире или представленной на страницах газет и журналов. Качество этой речи вызывает непосредственный эмоциональный отклик. Именно газеты и журналы, радио и телевидение для многих носителей языка служат основным источником представлений о языковой норме, именно они формируют языковой вкус; со средствами массовой информации справедливо связывают и многие «болезни» языка.

Колоссальное воздействие на современную речь, особенно речь молодежи, оказывает интернет-общение, определившее появление новых речевых жанров (электронные письма, чаты, блоги и др.).

Современная речь, как устная, так и письменная, пестрит немотивированными заимствованиями, неумело образованными окказиональными словами, жаргонной лексикой. Стремление обновить лексико-стилистические ресурсы публицистики обусловливает высокую степень раскованности массмедиа.

В 80-е гг. XX в. академик Д. С. Лихачев впервые использовал достаточно новое в то время понятие экология в необычном контексте - «экология культуры», «нравственная экология». Он писал: «...Экологию нельзя ограничивать только задачами сохранения природной биологической среды. Для жизни человека не менее важна среда, созданная культурой его предков и им самим. Сохранение культурной среды - задача не менее существенная, чем сохранение окружающей природы». В последние два десятилетия все чаще ставится вопрос об экологии языка, непосредственно связанной с сознанием человека, с определяющими свойствами его личности; экология языка является неотъемлемой составляющей экологии культуры. Сформировалась даже особая область науки о языке - лингво- экология.

«Загрязнение языковой среды», которое происходит при активном участии средств массовой информации, не может не оказывать пагубного воздействия на речевую культуру носителя языка. Здесь уместно вспомнить слова С. М. Волконского, который еще в 20-е гг. XX в. писал: «Чувство языка (если можно так выразиться, чувство чистоты языка) есть очень тонкое чувство, его трудно развить и очень легко потерять. Достаточно самого малого сдвига в сторону неряшливости и неправильности, чтобы уже эта неряшливость превратилась в привычку, и, как дурная привычка, в качестве таковой она будет процветать. Ведь это в природе вещей, что хорошие привычки требуют упражнения, а дурные сами развиваются».

Речевой портрет языковой личности в значительной степени определяется богатством ее лексикона. Именно оно обеспечивает свободу и эффективность речевого поведения, способность полноценно воспринимать и перерабатывать поступающую в вербальной форме информацию. Речевую ситуацию рубежа веков характеризуют, с одной стороны, активное обогащение словаря (поток заимствований, адаптация обыденным сознанием терминологической лексики, продвижение жаргонных единиц в литературный язык), а с другой - обеднение определенных фрагментов словаря, в значительной степени обусловленное сокращением и упрощением круга чтения, девербализацией культуры.

Понимание языковой среды естественно связывается с той нишей, которую занимает в современном обществе книга и - шире - письменный текст. Круг читаемых и изучаемых текстов оказывает большое влияние на формирование личности. В процессе чтения мы не просто воспринимаем тексты. Их фрагменты присваиваются личностью, перерабатываемые слова и словосочетания формируют лексикон. Количество и качество прочитанных текстов непосредственно отражаются на тех речевых произведениях, которые создает носитель языка в разных сферах общения.

Философы, психологи с большой тревогой говорят сегодня об экспансии экранной культуры и различных форм интернет-коммуникации, вытесняющих культуру чтения. Как известно, читающий человек иначе мыслит, обладает большим запасом слов, однако черты языковой личности определяются не только количеством, но и качеством прочитанного; свойства создаваемых речевых произведений зависят от свойств регулярно перерабатываемых текстов, представляют собой результат их переработки. Выдающийся литературовед и философ М. М. Бахтин писал о том, что «индивидуальный речевой опыт всякого человека формируется и развивается в непрерывном и постоянном взаимодействии с чужими индивидуальными высказываниями».

Сегодня сотни имен, создающих многомерное поле культуры, для выпускников школы не значат ничего, поскольку они им просто не знакомы. Разрастается трещина во взаимопонимании поколений. Это не может не сказаться и на способности общаться, вести конструктивный диалог, поскольку общий язык культуры создается на тех текстах, которые уже сформировали языковое сознание поколений.

В разных речевых сферах наблюдается заметное оскудение речи на лексическом уровне, ее усеченность - на уровне построения высказывания, небрежность - на фонетическом и морфологическом уровнях. Происходит явное снижение общего уровня речевой культуры в средствах массовой информации, в профессионачьном и бытовом общении.

Интенсивный рост заимствований в последнее десятилетие в значительной степени определяет речевой портрет молодого россиянина начала XXI в. С одной стороны, эго проявляется в закономерной интернационализации осваиваемого терминологического аппарата современной науки, в приобщении к современным технологиям, с другой - в ничем не оправданной американизации обыденной речи.

Приступая к изучению дисциплины «Культура речи», современный студент, свободный и раскрепощенный в своей речи, не должен забывать о языковой ответственности: именно с помощью языка передаются культурные и интеллектуальные богатства из поколения в поколение, именно хорошее владение родным языком дает личности возможность полно реализовать себя в профессии и в творчестве. Качество же языковой среды, формируемой совокупными усилиями общества, свидетельствует о его духовном здоровье или нездоровье.

1. Обоснуйте и подтвердите конкретными примерами выделенные лингвистами факторы, характеризующие современное состояние русской речи.
2. Прочитайте размышления о состоянии русского языка писателей - наших современников. С какими характеристиками вы можете согласиться, с чем готовы поспорить? Приведите примеры из современных средств массовой информации, произведений массовой литературы, из рекламы и других типов текстов, которые подтвердили бы вашу точку зрения.

так же и мы, по мере своих возможностей, вкуса, привычек, климата формируем свой гардероб, используя те или иные предметы, надевая их ежедневно или только в исключительных случаях. Состав «единиц хранения» и правила манипуляций с ними постоянно меняются, как меняются правила использования одежды под влиянием моды. Наиболее динамичные изменения происходят со словами. Одни из них исчезают, вернее, если продолжить приведенное сравнение, о них забывают, перестают брать с полки, они покрываются густым слоем пыли, умирают для посетителей склада. Более консервативны те его отделения, где хранятся фонемы и морфемы, там изменения происходят значительно медленнее, то же можно сказать и о правилах оперирования этими единицами. Этим, кстати, объясняется, почему говорящие о порче или развитии языка обращаются исключительно к лексике, споря о заимствованиях, арготизмах, изменении значений слов и т.д.

Склад этот огромен. Никому не дано знать всего, что на нем хранится, но чем больше единиц оказываются задействованными его посетителями, тем полноценнее и их жизнь, и бытие самого склада. Если же из всего многообразия единиц, правил и методов работы с ними используется лишь 01раниченный набор, это ведет к серьезному упрощению, примитивизации речевых продуктов, к деградации самого склада- языка. Пространство его уменьшается, значительные области «консервируются», перестают существовать для пользователей, умирают для них. Кому захочется всю жизнь носить один и тот же костюм? А то и не костюм вовсе, а набедренную повязку и юбку из пальмовых листьев? Принципиальная разница состоит в том, что, формируя свой гардероб, чтобы выглядеть прилично, уместно, достойно, отвечать определенным правилам поведения в обществе, мы не всегда можем позволить себе одеваться так, как хотелось бы - не те средства, не тот климат, не та фигура и т.п. Но в речи нас ничто не ограничивает. Не нужно обладать сверхвозможностями, чтобы использовать все ресурсы родного языка, сформировать богатую, красивую, интересную речь .

2. ...Многое из того, что мы слышим не только на улице, но и в официальной обстановке, по радио и телевидению, многое, что приходится читать в газетах и на рекламных щитах, слышать и читать противно - из-за грубости, назойливых скабрезных намеков, убогого пустословия, безграмотности и безответственности речи.

Однако подобные гадости указывают не на свойства языка, а на свойства людей. «Языковой вкус эпохи» (так называется книга лингвиста В. Г. Костомарова) складывается из вкусов разных слоев общества, разных поколений, его определяют люди с разными характерами и темпераментами, жизненными ценностями и моралью. Те группы, которые воспринимаются как наиболее престижные, и являются законодателями моды на тип речи, на некоторые особо выразительные или особо бессмысленные слова и обороты.

Все будет хорошо с моралью и языком средств массовой информации, когда богатыми заказчиками текстов станут люди с высоким уровнем культуры и с хорошим вкусом. А также тогда, когда потребителями рекламируемой продукции будут состоятельные культурные люди - в таком случае речь с телеэкрана и с газетных страниц будет ориентирована на них.

Любопытно, как разрастание синонимического ряда слов, обозначающих высшую похвалу, отражает переориентацию человека с одних эталонных ценностей на другие: «божественно», «прелестно», «очаровательно», «волшебно», «чудесно», «великолепно», «прекрасно», «превосходно», «здорово», «ценно», «железно», «законно», «мирово», «шикарно», «отлично», «потрясающе», «не слабо», «хиппово», «попсово», «отпадно», «клево», «классно», «обалденно», «кайфово», «прикольно»...

Язык оказывается способным беспощадно показать состояние сознания некультурного и нравственно убогого человека. А мы до сих пор, как дикие люди, твердим о плохих словах, не различая означающего и означаемого.

Плохи бывают не слова, а намерения: обидеть, унизить, осуществить психологическое насилие в любом виде. Для меня, например, оскорбительно, когда при демонстрации новых товаров в универмагах на мой вопрос не мне отвечают, а прокрикивают заученный текст во все пространство помещения. Вроде бы и ни одного «плохого слова», а обидно. Вот где нарушается коммуникативная функция языка. Впрочем, сообщение в этих ситуациях есть, его содержание таково: «Да не собираюсь я вас замечать и с вами разговаривать» .

3. Можете смело убивать кондукторов, которые говорят «ОПЛАТИТЕ ЗА ПРОЕЗД»! Можно или «оплатить проезд», или «заплатить за проезд»! Так начинается перечень «самых смертоносных ошибок», помещенный на одном портале. Полезность такой работы над ошибками сомнения нс вызывает. Но...

Вспоминается промозглый мартовский денек в Питере, дряхлый троллейбус где- то между Адмиралтейством и Исаакиевской площадью. Убого одетая кондукторша в ответ на чью-то грубость вдруг разражается «Достоевским и бесноватым» монологом: работа тяжелая, зарплата нищенская, жилья путевого нет - в общем, полная беспросветность. В каких словах она до того требовала оплаты проезда - право, не припомню. Не до культуры речи было в тот момент. И может быть, в борьбе за культуру нам стоит быть чуть спокойнее, терпимее... Не держать людей в постоянном страхе насчет уровня их грамотности...

Бытовал когда-то в пароде фольклорный «диктант», с которым иные зануды приставали к своим знакомым: длинная фраза про вдову, которая на террасе, увитой плющом, потчевала коллежского асессора. Теперь эта традиция возобновляется в «тотальных диктантах», которые мне тоже не по сердцу. Интимное это дело, а не публичное - повышение орфографической и пунктуационной грамотности. Одни лишь контрольно-полицейские меры тут не помогают. Лучше - заинтересовывать, вовлекать людей сызмальства в мир языка и его культурно-исторический контекст. Вспомним: чин коллежского асессора давал дворянство (Молчалив в «Горе от ума») и соответствовал военному чину майора (Ковалев в гоголевском «Носе»). Те, кому это вовремя рассказали, авось разберутся, где и сколько «с» в пресловутом «асессоре». Буквы - они ведь живые! Занятно следить за их играми и танцами.

Появился в интернете тест, который с нервным волнением разгадывают сегодня дипломированные филологи и литераторы: а ну как не наберем требуемых четырнадцати очков! Набравших, правда, приветствуют очень нежно: «После долгих поисков мы нашли Вас - Человека (с большой буквы), в совершенстве владеющего русским языком!» Это правильно: надо людей поощрять. Но смотрю на качество самих заданий. Предлагается, например, расставить запятые в следующей фразе: «Первая выставка передвижников, открывшаяся в 1871 году, убедительно продемонстрировала существование в живописи складывавшегося на протяжении 60-х годов нового направления».

Методический замысел понятен: один причастный оборот находится после существительного, другой - ему предшествует. Но посмотрим на фразу с точки зрения стилистики, попробуем ее прочитать вслух. Это же косноязычный канцелярит: два причастия, да еще и отглагольное существительное между ними! Так ни писать, ни говорить не следует. Что же получается? Одно лечим - другое калечим. Выправляем пунктуацию - уродуем стилистику.

Ох уж эта тестомания! Заразная штука! Вот и мне на прощанье захотелось припугнуть читателей. Но нс сильно - всего три вопросика.

1. Как вы пишете и произносите слово «конкурентоспособный»?

Не вставляете ли часом лишнее «н» между «т» и «о», как это, к сожалению, делают некоторые радиоведущие, а порой и ведущие экономисты нашей страны?

2. Правильно ли вы употребляете выражение «власть предержащая» (в единственном числе) и «власти предержащие» (во множественном)? Не подменяете его ошибочным «власть предержащие»?
3. Знаете ли вы, что часто звучащее сочетание «имеет место быть» - признак невысокой речевой культуры говорящего? Это нелепый и ненужный гибрид выражений «имеет место» (то есть «имеется») и «имеет быть» (то есть «будет», «предстоит»).

Поздравляю тех, кто окажется безупречным по всем трем пунктам. А кондукторов убивать не будем .

4. К сленгу и всяким жаргонам я отношусь в целом неплохо. В них происходит активное словотворчество, которое литературный язык нс всегда может себе позволить. По существу, они являются полигонами для всевозможных языковых экспериментов. Использование сленга в обычном разговоре создает особый эффект и делает речь довольно выразительной. И я даже завидую всем этим «колбасить не по-детски», «стопудово» и «атомио» (сам-то их использую не очень), потому что говорить по-русски значит не только «говорить правильно», как время от времени требует канал «Культура», но и с удовольствием, а стало быть, эмоционально и творчески (или, может быть, сейчас лучше сказать - креативно?). А сленг, конечно же, эмоциональнее литературного языка.

Иногда жаргонные слова заполняют некоторую лакуну в литературном языке, т.е. выражают важную идею, для которой не было отдельного слова. Такими словами стали, например, «достать» и «наезд». Они очень популярны и часто встречаются в устном общении, хотя бы потому, что точнее одним словом нс скажешь. Нс только в разговорной речи, но и в письменных текстах теперь вообще используется очень много жаргонных словечек. Но все-таки я удивился, прочтя в заявлении МИД фразу «акт террористического беспредела». Меня поразило, как легко слово беспредел, еще недавно «криминальный жаргонизм», описывавший прежде всего ситуацию в лагере, преодолело границы зоны и вошло в официальный язык. Пожалуй, этих примеров достаточно. Думаю, что почти у каждого, кто обращает внимание на родной язык, найдутся претензии к сегодняшнему его состоянию - похожие или, может быть, какие-то другие (вкусы ведь у нас у всех разные, в том числе и языковые) .

5. Современную русскую речь называют по-всякому: безвкусной, пошлой, примитивной, плоской. Если постараться обойтись без оценочности, то о ней можно сказать, что она представляет собой поток как бы прагматического именования без всякой оглядки на сакральную составляющую языка. Это что-то вроде «молитвы своими словами».

В 90-х годах было довольно много анекдотов об отношениях «новых русских» с Богом, где малиновые пиджаки обращаются к небесному Папе на пацанской фене. Сейчас «цивилизованный» российский бизнес говорит па страшной смеси английского, блатного, партийно-бюрократического с вкраплениями «как бы» литературного. В результате этой эклектики эффект получается обратный. Русский « грендинг-брендинг-балалайкинг», который хочет быть эффективным, «как у них», даже не примитивизирует и опошляет русский язык, а скорее замутняет его.

Читая образцы русской капиталистической фени, впадаешь в какое-то странное состояние: и смешно, и грустно, и как-то страшно.

Почему, к примеру, торт должен называться «Еврей»? Оказывается, специалисты по неймингу-брендингу на своем искрометном брсйн-сторме решили, что это название выражает гарантию качества. Почему тогда не «швейцарец» или «японец»?

И вообще - «съесть еврея» - это как-то несимпатично звучит. И торт «Мишка - большая шишка» - не лучше.

Зачем унитаз называть «Дебютом»?

Что такое «Кредитза чудное мгновенье»? Какое такое чудное мгновенье я должен отдать за этот самый кредит? Бог знает какие мысли приходят в голову.

«Русское национальное шоу». Если «национальное», то зачем «шоу»?

«Низкие цены - чистая совесть». Чья совесть чистая? Продавца? Покупателя? Если продавца, то какое дело покупателю до его совести?

Можно до бесконечности приводить образцы неблагозвучия, пошлости, двусмысленности, безвкусия и т.п. Всеми этими примерами пестрит Интернет. Конечно, все это «было, было, было». Русский «галантерейный» язык XIX - начала XX вв. (язык парикмахеров, купцов, приказчиков и т.п.) тоже и аляповат, и смешон. По по масштабам распространения, экспансии па русскую «логосферу» в наши дни он не идет ни в какое сравнение. Как-никак, мы живем в информационную эпоху.

Мы учимся продавать слова. Учимся жить не «вертикально» (как бы «молясь» через чтение Толстого с Достоевским), а «горизонтально», создавая тексты на продажу, будь то рассказ, слоган, название зубной пасты или ресторана. Делаем мы это пока неуклюже, по-прежнему с невольной оглядкой на Льва Николаевича с Федором Михайловичем, пока еще до конца не решаясь продать загадочную русскую душу, так поражавшую когда-то прагматичный Запад. От сакрального мы еще не ушли, к профанному нс пришли - как Колобок, которого, кстати, в конце концов съели.

Гусейнову Г. Ч. Нулевые на кончике языка / Г. Ч. Гусейнов. - М., 2012.

Клубков, /7. А. Говорите, пожалуйста, правильно / П. А. Клубков. - СПб., 2004. Козырев , В. А. Современная языковая ситуация и речевая культура / В. А. Козырев, В. Д. Черняк. - М., 2012.

Кронгауз , М. А. Русский язык на грани нервного срыва/ М. А. Кронгауз. - М., 2012. Левонтина, И. Русский со словарем / И. Левонтина. - М., 2010.

Волконский С. М. О русском языке // Русская речь. 1992. N° 2.
Язык можно представить в виде склада, где па определенных полках в определенном порядке находятся различные «единицы хранения», допустим, одежда -любая, какая только существует в природе: страусовые боа и набедренные повязки,шелковые блузки и телогрейки, старинные кринолины и новомодные кардиганы,валенки и шлепанцы... Для создания речевого произведения каждый из нас «берег»те или иные из этих единиц, строит из них некоторые комбинации и проводит иныеоперации, предписанные правилами, которые существуют на данном складе. Точно
Гудков Д. Б.у Скороходова Е. Ю. О русском языке и не только о нем. Мм 2010. С. 13-15.
Зубова Л. Что может угрожать языку и культуре? // Знамя. 2006. № 10.
Новости языка от Владимира Новикова // Сайт «Свободная пресса». 23.02.2012.
Кронгауз М. Заметки рассерженного обывателя // «Отечественные записки». 2005.
Елистратов В. Трендинг-брендинг-балалайкинг // Знамя. 2012. № 2.

Понятие "речевая ситуация" является базовым понятием лингвопрагматики - науки, изучающей, как человек использует язык для воздействия на адресата (воспринимающего речь) и как ведет себя в процессе речевого общения.

От чего зависят особенности речи я речевого поведения человека? Как оказалось, от многих причин и факторов. Совокупность этих факторов и называется речевой ситуацией. Основными компонентами ее являются внешние и внутренние условия общения, участники общения, их отношения.

Общую схему речевой ситуации можно представить следующим образом.

Кроме выделенных в данной схеме основных факторов, влияющих на особенности деловой речи и речевого поведения коммуникантов, можно выделить и такие факторы, как степень знакомства, степень удаленности коммуникантов друг от друга, наличие наблюдателей и т.д. Однако эти факторы определяют качества деловой речи не в той степени, что основные факторы, или составляющие речевой ситуации.

Рассмотрим их. Официальная обстановка предполагает особую юридическую значимость делового общения. Это обусловлено тем, что конкретные люди - физические лица - не только представляют интересы юридических лиц (фирм, предприятий), но и выступают от имени юридических лиц на деловых переговорах, в процессе деловых встреч.

Официальное общение протекает в служебном помещении - офисе, приемной, конференц-зале и т.д.

Официальное общение может быть и внутрикорпоративным, например, протокольное деловое общение, представленное жанрами собрания, совещания, совета руководителей.

Официальная обстановка требует соблюдения соответствующих этикетных норм речевого поведения:

Обязательного двустороннего Вы-общения по отношению к собеседнику любой возрастной группы и любого социального положения;

Строгого соблюдения этикетной рамки общения (слов приветствия и прощания);

Использования этикетных стандартных формул вежливости ("будьте добры", "будьте любезны", "разрешите мне..."т.п.).

Официальная обстановка предъявляет требования к лексическому составу речи, в который не должны входить бранные, жаргонные, просторечные слова и диалектизмы.

Существуют требования, касающиеся произношения слов. Официальная обстановка обусловливает выбор литературного типа произношения, а не бормотания, не скороговорки или небрежного фонетического оформления речи. Не [здрас"], а [здраствуйт"е], не [када], а [кагда].

Основной тон при строгих официальных отношениях - спокойный, сдержанный, при менее строгих официальных отношениях - спокойный, доброжелательный, приветливый.

В неофициальной обстановке проходят презентации, юбилеи, деловые встречи за стенами учреждения или офиса, например в ресторане, в домашней обстановке, повседневное общение в трудовом коллективе. В такой обстановке собеседники чувствуют себя гораздо свободнее в выборе речевых средств, нежели в официальной обстановке. Это значит, что говорящие руководствуются теми же правилами и нормами речевого поведения, что и в повседневной жизни:

Выбирается Ты- или Вы-общение в зависимости от степени знакомства, возраста и положения собеседника;

Используются слова приветствия и прощания;

Использование этикетных формул может быть сведено к минимуму.

Менее строгие требования лексического отбора не исключают, однако, нежелательности использования тех же лексических пластов, которые нежелательны и в официальном общении.

То же можно сказать и в отношении произносительных норм.

Определяющим фактором в неофициальной обстановке является степень знакомства. Беседа с незнакомым или малознакомым человеком накладывает по сути те же требования этикетного характера, что и официальное общение. Даже присутствие "постороннего" человека (посетителя, клиента) требует от людей, находящихся с ним в одной комнате, переключиться на правила официального общения.

Исключение составляют муниципальные служащие всех рангов, работники министерств и ведомств. Для работников перечисленных специальностей официальное общение является единственным типом делового общения. Корпоративная культура представителей власти, силовых ведомств и министерств не предусматривает неофициальной обстановки делового общения в качестве рабочей обстановки. Строгость иерархических отношений не предусматривает возможности использования Ты-общения в рабочее время.

Фактор адресата в деловом общении не менее важен, чем условия общения. Адресат - человек, к которому обращена (адресована) речь. От того, в какие ролевые и коммуникативные отношения вступает с ним говорящий или пишущий (адресант), будет зависеть коммуникативная тактика и выбор этикетных средств.

Сферы реализации менеджмента предполагают выполнение менеджером различных социальных ролей, которые определяются:

Внешними производственными отношениями фирмы (организации);

Административной деятельностью;

Коммерческими отношениями.

Вступая в отношения "производитель"-"потребитель", "руководитель"-"подчиненный", "партнер"-"партнер", менеджер, руководитель определяет для себя принципы, на которых строятся отношения, и, в зависимости от них, разрабатывает стратегию общения.

Целевые установки определяются и группируются в зависимости от того, каким избирается ведущий принцип общения в той или иной сфере (профессиональной сфере менеджмента). В настоящее время приоритетными являются принцип консенсуса в партнерских отношениях, отзывчивости в рыночных отношениях и равенства в корпоративных отношениях.

Общий принцип вежливости не исключает богатства конкретных ситуаций, в которых приходится дифференцировать речевые средства. При выборе обращения, например, важнейшим критерием является социальный статус адресата.

Уважаемый Николай Степанович!

Многоуважаемый господин Кутю!

Глубокоуважаемый АлександрСергеевич!

Обозначение социального статуса адресата может быть вербальным и невербальным (обозначаемым при помощи интонации).

Индексами социального статуса являются служебное положение, общественное положение, материальное положение, заслуги. Согласно русской традиции в деловом общении половые различия не акцентируются, т.е. женщина обладает при равном социальном статусе теми же преимуществами, что и мужчина.

За годы советской власти сложилась традиция пиететного отношения к "начальству". Высокое служебное положение обеспечивало заискивание и даже раболепие со стороны подчиненных или людей более низкого положения. Служебное положение и сегодня является главным при определении социального статуса, однако тональность отношения к высокопоставленным чиновникам сегодня меняется. Безусловно, учитываются и личные заслуги адресата pe чи.

Социальный статус и социальная роль человека могут не совпадать. В эпоху рыночных отношений нередко в качестве партнеров выступают находящиеся в иерархических отношениях организации, например материнская и дочерняя фирмы.

Социальная роль во многом определяет характер коммуникативного ожидания собеседника, который нельзя не учитывать. Если вы начальник, подчиненный во время общения с вами ожидает от вас корректности, вежливости, заботливости, иногда покровительства и всегда уважения. Агрессия, желание отнести просчеты и ошибки на счет подчиненного являются нарушением нормы речевого поведения менеджера. Такие симптомы невладения социальной ролью руководителя, к сожалению, еще не изжиты до конца.

Общение "на равных" с подчиненным - необходимое условие для создания сплоченной команды, которая способна выжить в условиях конкуренции.

Коммуникативные роли, в отличие от социальных, переменчивы. Одно и то же лицо в процессе диалога (полилога) выступает в качестве адресанта, адресата и наблюдателя.

Адресант - инициатор диалога, говорящий, пишущий, активный коммуникант. Это, безусловно, тактически выигрышная роль. Адресант задает тон, темп и тематическую программу общения. Недаром во всем мире ценится речевая активность менеджеров, умение направлять беседу и регулировать, что особенно важно, ее временные рамки.

Инициатор речи обладает недекларируемыми правами "режиссера" общения. Как правило, он его и заканчивает. Это не означает, однако, что позиция адресата - это пассивная позиция в диалоге. Деловое общение предполагает не только повышенное внимание к сообщаемому, но и целый ряд обязательных речемыслительных операций в процессе восприятия речи: 1) контроль объема сообщаемого; 2) контроль понимания; 3) резюмирование; 4) дефинирование; 5) корректировку позиций. Все эти операции реализуются при помощи реактивных реплик: - Да; - Так-так; - Разумеется; - Если я правильно вас понял...; - Что вы имеете в виду?; - Иными словами, вы считаете, что...? и т.п.

При помощи этих же обязательных в диалоге реактивных реплик адресат может перехватить речевую инициативу, изменив коммуникативную роль на роль адресанта. Подробнее об этом - в главе IV книги.

Позиция наблюдателя - это тоже позиция активного участника общения. Даже не участвуя в диалоге, наблюдатель влияет на его ход.

Так, наличие в кабинете посетителя предполагает, что рабочие внутрикорпоративные вопросы решаются быстро, без излишней детализации.

Таким образом, пассивных участников коммуникативного процесса в деловом общении просто не существует. Слушание же, как считают психолингвисты, процесс более интеллектуально интенсивный, чем говорение. Поэтому в лекционных расписаниях предусмотрены перерывы, а опытный лектор знает, что через пятнадцать минут в процессе самой лекции необходимо делать "разрядки", чтобы не потерять контакт с аудиторией.

Говоря о коммуникативных отношениях, нельзя не отметить важность личностно-субъективного фактора. Общаясь, мы передаем не только объективную информацию, но и свое отношение к ней и собеседнику. Эта последняя в большей мере и обусловливает реакцию собеседника на те или иные речевые действия. Спрос на коммуникабельных, приятных в общении менеджеров, рекламных агентов - это экономическая стратегия и политика в современном бизнесе.

Фактор цели связывает позиции говорящего и слушающего в едином коммуникативном процессе.

В деловом общении цели могут быть срочными и перспективными, реализующимися в планах перспективного сотрудничества.

Поддержание деловых контактов, информирование и воздействие на адресата с целью принятия какого-то конкретного решения - вот основные виды целей, преследуемых адресантами в сферах бизнеса и управления.

Поддерживать деловые контакты, т.е. конструктивные деловые отношения, можно только на основе положительных взаимных эмоций - доверия, сочувствия, доброжелательности, уважения и т.д. С этой целью рассылаются поздравления, соболезнования, приглашения на торжества, благодарственные письма и т.п.

Информативные письма, звонки, факсовые отправления, отсылка каталогов, прайс-листов, образцов товара, отчетов реализуют второй тип целей - информировать адресата о положении дел, о возможностях и условиях сделки и т.д.

Инструкции, правила, приказы, распоряжения, требования, рекламации, просьбы как в письменной, так и в устной форме реализуют цель воздействияна адресата и побуждения его к совершению того или иного поступка.

Нередко перечисленные цели сочетаются в пределах одного текста, например письма-просьбы, которое начинается с описания положения дел, т.е. с информирования, а заканчивается просьбой.

Конкретных речевых ситуаций может быть бесконечное множество, но есть их типичные особенности, зная которые можно легко ориентироваться в любой из них и выбирать необходимые речевые средства для достижения цели общения.

Особенности речевых ситуаций в сфере деловых отношений закрепляются за жанрами устной речи (деловые переговоры, рабочее совещание, телефонные сообщения и т.п.) и за жанрами письменной речи (контракт, деловое письмо, лицензия, правила и т.п.). В каждом из жанров использование языка имеет свои особенности, но кардинальные различия связаны со сменой формы языкового выражения, поэтому мы считаем, что информацию письменной деловой речи нужно "переводить" на устную речь.

Основные тенденции в культурно-речевой ситуации: общая характеристика. Среди тенденций и факторов развития культурно-речевой ситуации современности можно выделить три ведущих. Воздействия на повседневную речевую среду каждого из них и неравнозначны, и неоднозначны одновременно (рис. 1). Основные тенденции, характеризующие культурно-речевую ситуацию, тесно связаны с изменениями, происходящими в настоящее время в обществе, и отражают особенности функционирования русского языка на современном этапе.

Среди факторов развития культурно-речевой ситуации современности можно выделить три ведущих. Воздействия на повседневную речевую среду каждого из них и неравнозначны, и неоднозначны одновременно.

Рис. 1. Основные тенденции, прослеживающиеся в современной культурно-речевой ситуации Во-первых, это демократизация языка, которая связана со стиранием границ между социальными стратами и группами, что приводит к постоянному обновлению литературных норм, к исчезновению различия между стилями речи. Здесь же можно выделить такие тенденции, как: – расшатывание литературных норм; – недостаточная культура устной и письменной речи; – употребление ненормативной лексики и жаргонизмов. Во-вторых, это глобализация и диалогизация культур разных народов, которые обнаруживают развитие следующих тенденций: – полиэтничность; – повсеместное и активное использование иностранных слов; – сужение сферы распространения русского языка.

В-третьих, особую роль в настоящее время играет тотальная технизация: – резко выросшее значение компьютеров и новых компьютерных технологий, что приводит к появлению «компьютерного сленга» и «электронного языка»; – увеличение числа и типов компьютерных игр, что влечет за собой значительное уменьшение количества читающего населения.

Таким образом, картина современной культурно-речевой ситуации остается противоречивой и неоднозначной. Язык преобразуется и трансформируется, находится в постоянном движении. Как отмечают в этой связи Л.Ю. Буянова и В.Ю. Мезенцева, «русская речь начала 21-го века переживает активные семантические и процессуальные модификации, которые отражают динамизм и глобальность экстралингвистических изменений, которые переживает современная Россия. … Наиболее остро эта проблема стоит в пространстве медийного дискурса, в языке публицистики и средств массовой информации в целом, что обусловлено прагматической целью этих речетекстовых образований – так сформировать информационный слайд, чтобы максимально эффективно воздействовать на потребителя информации и вербальными средствами «заставить» его эту информацию воспринять и использовать ее в своей деятельности.

В связи с этим характерной особенностью языка СМИ является его прагматическая «антинормированность», запрограммированная целями и стратегиями самих СМИ» (Буянова, Мезенцева, 2007: 107). С точки зрения И.А. Стернина, «современная языковая ситуация в России предоставляет в распоряжение исследователя богатые возможности для того, чтобы выявить и описать социальные факторы и процессы, формирующие на современном этапе развития основные направления изменений в русском языке». В целом, для русского языка конца 20-го века, по мнению исследователя, характерны следующие обобщенные тенденции развития: «интенсивность и быстрота изменений в языке; определяющее влияние общественно-политических процессов на языковое развитие; преобладающие изменения происходят в лексике и фразеологии; количественные изменения преобладают над качественными; функциональные изменения преобладают над системными» (Стернин, 2000: 4-16). И.А. Стернин считает, что период интенсивного развития русского языка в настоящее время прошел свой пик и постепенно идет на убыль.

Эта тенденция проявляется в снижении агрессивности диалога, явных признаках стабилизации стилистической нормы, уменьшении объема заимствований и активное освоение заимствованной лексики.

Автор делает предположение, что в течение ближайших лет русский язык ожидает период стабилизации (там же). По мнению Г.Н. Скляревской, важнейшие процессы, протекающие в языке в настоящее время – это заимствования, демократизация языка, словообразование и семантическая актуализация. «Эти процессы универсальны, свойственны всем языкам на всем протяжении языковой эволюции и в наше время социальных катаклизмов отличаются лишь особой интенсивностью.

Правда, при этом степень их интенсивности такова, что они производят впечатление лингвистического хаоса: непропорциональное разрастание отдельных групп слов, ломка устойчивых языковых моделей, словообразовательная избыточность, неумеренная демократизация языка – его «люмпенизация» – при поверхностном взгляде эти явления могут быть расценены как свидетельство порчи, болезни языка.

Однако кризисные состояния языка, вызванные кризисом общества (а это несомненно так), свидетельствуют об активности адаптационных механизмов языковой системы, ее способности к саморегулированию, подобно тому как внешние проявления болезни, которые воспринимаются как сама болезнь, в действительности являются реализацией приспособительных, защитных сил организма» (Скляревская, 2001: 177-202). Исследователь говорит о том, что все бурные языковые изменения вызваны социальными, экономическими и политическими переменами, стремительность которых обусловливает впечатление языковых катаклизмов: «Это обстоятельство дает основания многим людям, в том числе и лингвистам, говорить о порче, распаде, разложении, кризисе, упадке современного русского языка и ставить вопрос о его сохранении и спасении» (там же). Автор обращает внимание на громадный массив новой лексики, еще не включенной в толковые словари или зафиксированной в словарях последнего десятилетия, которая стремительно заполняет те тематические пространства, которые с наибольшей полнотой отражают изменения, происходящие в жизни общества.

Наиболее важным источником новой лексики Г.Н. Скляревская называет заимствования.

Массив заимствований обусловлен экстралингвистическими причинами – открытостью современного российского общества для международных связей и контактов. Но, как полагает исследователь, причин для волнения нет. Поток заимствований не грозит русскому языку засорением: «Современный русский язык, как впрочем и русский язык прошлого, – устойчивая система, которая хорошо адаптирует чуждые элементы, приспосабливая их к своим лингвистическим системам и заставляя служить своим целям» (Скляревская, 2001: 177-202). Г.Н. Скляревская отмечает происходящий в России процесс интенсивной демократизации языка, который в сочетании с отменой цензуры привел к тому, что потоки сниженной, жаргонной, а нередко и уголовной и нецензурной лексики вышли за пределы своей социальной среды и стали достоянием всех жанров, требующих экспрессии: художественных текстов, газетных и телевизионных репортажей, публицистических выступлений, политических дебатов.

Тот факт, что жаргонизмы теперь уже, как правило, не поясняются в текстах, не требуют «перевода» на стандартный и общепринятый язык, свидетельствует о том, что они «если еще и не вошли, то уже ворвались в речевой обиход образованного общества» (Костомаров, 1994: 63), демонстрируя «свободу самовыражения» и право на выбор любых выразительных средств.

Вполне понятно, что ни заимствования, ни жаргонизмы не могли бы с таким напором хлынуть в язык, если бы не были востребованы обществом и не обслуживали бы его потребности. Подобным образом и современное словообразование, по выражению Е.А. Земской, «используя морфемный состав языка, выполняет заказ общества на создание необходимых для коммуникации наименований» (Земская, 1996: 90). Ю.А. Бельчиков отмечает, что в настоящее время в России система литературных норм испытывает большое напряжение: «В речевом общении носителей русского литературного языка (устном и письменном) набрали силу такие негативные тенденции и явления, как огрубление литературной речи, детабуизация грубопросторечной (в том числе – общественной) лексики и фразеологии, наплыв жаргонизмов, немотивированное употребление варваризмов, преимущественно англоязычного происхождения» (Бельчиков, 2004: 27-33). В настоящее время происходит динамичное изменение, трансформация системы литературных норм, которые остро реагируют на процесс демократизации языка. Об этом свидетельствуют и современные словари: «Толковый словарь русского языка» (Ожегов, Шведова 1997); 1-й том «Русского семантического словаря» (под ред. Шведовой 1998); «Слова, с которыми мы все встречались: Толковый словарь русского общего жаргона», (Ермакова, Земская, Розина, 1999). На сегодняшний день уже накоплен определенный опыт и продолжаются исследования новейших тенденций и процессов, происходящих в системе русского языка, как в лексическом ярусе (Н.М. Сальников 1992; Л. Ферм 1994; Ю.А. Бельчиков 1996 и др.), так и в его семантике, словообразовании и грамматике (Е.А. Земская 1992, 1996; О.П. Ермакова 1996; М.Я. Гловинская 1996; Б.Ю. Норман 1998; Е.С. Кубрякова 2004 и др.), в сфере стилистических характеристик слова, изучается соотношение функциональных стилей и речевых жанров (Е. В. Какорина 1992, 1996; В.Н. Виноградова 1998 и др.). Особое внимание уделяется иноязычным заимствованиям, активно использующимся в языке (В.Г. Костомаров 1993; Л.П. Крысин 1995; М.А. Брейтер 1997; А.И. Дьяков 2003; О.Э. Бондарец 2008 и др.) В своей работе «Иноязычное слово в контексте современной общественной жизни» Л.П. Крысин отмечает социальные причины происходящих в русском языке изменений. Среди них он называет демократизацию русского общества, деидеологизацию многих сфер человеческой деятельности, антитоталитарные тенденции, снятие разного рода запретов и ограничений в политической и социальной жизни, «открытость» к веяниям с Запада в области экономики, политики, культуры и др. Влияние этих факторов на язык, по мнению автора, обычно осуществляется не прямо, а опосредованно: «В некоторых случаях даже трудно определить, какие внешние причины способствуют активизации той или иной словообразовательной модели или синтаксической конструкции, но специальный анализ может показать, что толчком к такой активизации послужили социальный по своей природе стимулы» (Крысин, 1996: 142-161). Исследователь полагает, что на некоторых участках языка связь происходящих в нем изменений с изменениями в обществе проявляется более отчетливо: увеличение потока англоязычных заимствований, активизация некоторых речевых жанров, предполагающих спонтанность речи и относительную свободу речевого поведения (жанры радио- и телеинтервью, разнообразные ток-шоу, телевизионные игры со множеством участников и т.п.). Изменения в обществе влияют и на взаимоотношения подсистем, которые в совокупности составляют систему русского национального языка, на качественные и количественные характеристики каждой из этих подсистем.

С точки зрения Л.П. Крысина, нынешний этап развития русского языка от предшествующих отличают два весьма заметных процесса: жаргонизация литературной речи и усиление процесса заимствования иноязычных слов. В настоящее время русский литературный язык испытывает сильнейшее влияние жаргонной и просторечной языковой среды.

Автор объясняет это явление в первую очередь влиянием миграционных процессов: перемешивание разных слоев населения, отток сельских жителей в города, усложнение социального состава горожан, интенсификация общения между представителями разных (в том числе и по своим языковым навыкам) групп и т.п. Языковед прослеживает проникновение жаргонной лексики в литературную речь: «Сначала жаргонная лексика просачивалась главным образом в устно-разговорную ее разновидность, затем, ближе к нашим дням, – в язык средств массовой информации, а потом широким потоком хлынула в публицистику, в публичные выступления политиков, депутатов и даже писателей» (Крысин, 1996: 142-161). Для развития любого языка характерен процесс заимствования слов из других языков.

Среди причин, которые способствуют столь массовому и относительно легкому проникновению иноязычных неологизмов в наш язык, Л.П. Крысин называет причины социально-психологические.

Зачастую иностранное слово считается более престижным по сравнению с соответствующим словом родного языка: «Нередко говорят и пишут об иноязычном потопе, заливающем русский язык, о засилье иностранщины, под гнетом которой он гибнет, и такие высказывания рождают чувство безысходности.

Но не нужно забывать, что язык представляет собой саморазвивающийся механизм, действие которого регулируется определенными закономерностями.

В частности, язык умеет самоочищаться, избавляться от функционально излишнего, ненужного» (Крысин, 1996: 142-161). С точки зрения Ю.Н. Караулова, своеобразие настоящего момента в состоянии культурно-речевой ситуации объясняется изменениями, которые произошли в нашем обществе за последние десятилетия: слом прежней политической системы и стремление навсегда освободиться от тоталитарного мышления и языка, появление демократических свобод (в том числе свободы слова), смена форм собственности и состава активных участников коммуникации, появление новых слоев общества с присущей им спецификой речи. Подобные процессы, включая появление невиданной до сих пор гласности, осмысленной носителями русского языка не как разрешение говорить, что хочешь, а, прежде всего как разрешение говорить, как хочешь, привело к либерализации языка, снижению речевой культуры и расшатыванию литературных норм (Караулов, 1991). Демократизация языка связана с тем, что современная эпоха вносит немало нового в русский язык наших дней, особенно в такие его области, как лексика и фразеология, сочетаемость слов, их стилистическая окрашенность и т.п. Это сказалось, прежде всего, на том, что в последние десятилетия художественная речь утратила поддерживаемый двухсотлетней традицией высокий статус речи образцовой, сыгравшей главенствующую роль в формировании общенационального литературного языка. Многие представители современного искусства, остро чувствующие смену культурных эпох, видят причины этих перемен в утрате лежавшей в основании русской культуры нового времени идеи о высочайшей духовной ценности слова, способного преобразить мир. В современной культурно-речевой ситуации происходит интенсивное сближение книжно-письменных и устных средств с разговорной лексикой, просторечием, социальными и профессиональными диалектами.

Однако подобное раскрепощение языковых норм не должно приводить к их расшатыванию или стилистическому снижению.

Такое раскрепощение неизбежно создает условия для разнообразия выразительных средств и, следовательно, для совершенствования речевой культуры.

Вместе с тем, современная устная и письменная речь стилистически снижается и огрубляется.

Язык художе¬ственной литературы испытывает тенденции к безликости и стандартности.

Язык науки страдает от ненужной усложненности, обилия не всегда оправданных иноязычных заимствований в области терминологии.

Публицистика склонна к многословию, невнятности и невырази¬тельности. Один из аспектов тенденции демократизации языка в настоящее время является проблема владения языком в правительственных кругах, которая в настоящее время стоит особенно остро.

Это подтверждает ректор РУДН В.М. Филиппов, занимавший пост министра образования Российской Федерации с 1998 по 2004 г. В своем сообщении он говорит о работе над карманным словарем правильного произношения для чиновников.

Его объем составит около 200 – 300 слов. В 2001 г. министром было предложено штрафовать государственных служащих за языковые ошибки в публичных выступлениях и официальных документах.

К этому же вопросу обращается декан факультета Московского университета С.Г. Тер-Минасова, которая отмечает неспособность политиков и чиновников грамотно излагать свои мысли (Тер-Минасова, 2000). Ю.Н. Караулов к процессу проявления в языке глобализации и диалогизации культур разных народов относит собственно лингвистические причины, оказавшие воздействие на формирование современной культурно-речевой ситуации в России.

Это обусловлено тем, что в русский язык устремился невиданный до сих пор поток иностранных слов – заимствований из американского варианта английского языка и некоторых других (Караулов, 1991). В молодежной среде, на телевидении в последнее время утвердилась лексическая англомания: брейн-ринги, римейки, джэм-сэйшны и всевозможные шоу – ток-шоу, автошоу, дог-шоу. Процессы глобализации и диалогизации активно проявляются в сфере культуры речи, изменения в которой происходят с большой интенсивностью.

В 20-ом веке российская культура развивалась под знаком постоянного обновления, в связи с чем принято отмечать инновационный характер такого развития, в том числе и в сфере языка.

Что касается тенденции технизации, необходимо отметить, что «современный человек живет в обстановке, когда большое количество новой продукции одновременно выбрасывается на экраны телевизоров, продается в виде кассет и, конечно же, присутствует в Интернете.

Интернет – великий аноним: авторы здесь публикуют свои тексты и участвуют в дискуссиях, имея псевдонимы, которые позволяют любую форму раскрепощения и нарушение твердых эстетических и этических норм. Недаром книга, традиционное книжное знание, к которым в России всегда сохранялось глубокое почтение, ныне действительно утратили свое универсальное значение» (Федоров, 2008: 49-52). М.Н. Володина полагает, что в настоящее время «формируется особый диалогический «сетевой язык» Интернета, специфика которого имеет межнациональный характер» (Володина, 2008: 45). Так называемый «электронный язык» становится предметом пристального внимания ученых-языковедов.

О.В. Александрова в работе «Соотношение устной и письменной речи и язык СМИ» сравнивает сетевой язык как язык международного сетевого общения с формированием нового вида дискурса, охватывающего сетевые тексты (Александрова, 2008: 345). В настоящее время изменились сами формы существования текстов классической литературы.

Современное молодое поколение знакомится с произведениями классиков через тексты – посредники: краткие пересказы содержания, сборники «золотых сочинений», выходящие огромными тиражами и снижающие уровень школьного образования.

Статус самой художественной речи перестает играть роль высокого образца. Современная культурно-речевая ситуация свидетельствует о кризисе семейного общения.

На первый план выходит «общение» с телевизором, компьютером, ушли в прошлое домашние чтения, совместные игры, беседы.

Зачастую в молодежной лексике появляется «компьютерный жаргон». Ученые-языковеды выделяют и положительные тенденции, происходящие в современной культуре речи. Ю.Н. Караулов полагает, что структурная организация русского языка в настоящее время вполне благополучна, и те тенденции в его развитии, которые отмечают наблюдатели, на самом деле являются нормальными и естественными. «Все это явления языковой эволюции: язык может существовать, только постоянно изменяясь во времени, иначе он умирает, как умирают языки малых народов.

В действительности же, говоря о состоянии русского языка, мы говорим о состоянии говорящих на нем людей, о тех преобразованиях, которые происходят в речевом поведении (а значит, неизбежно – в языковом сознании) носителей языка» (Караулов, 2007: http://www.gramota.ru/biblio/ magazines/gramota/ruspress/28_609). Многие современные лингвисты фиксируют проблему быстрого расшатывания языковой нормы, но отмечается, что в то же время утрачивается прежняя жесткость и однозначность нормы. «Такое явление в современном языке, как вариантность нормы, – не признак ее расшатывания и потери стабильности, а показатель гибкости и целесообразной приспособляемости нормы к жизненной ситуации общения» (Валгина, 2001: 15-19). В печатных средствах массовой информации прослеживаются изменения, происходящие в стилистике языка, – больше стало иронии и сарказма, а это пробуждает и развивает тонкие нюансы в слове.

С одной стороны, язык СМИ зачастую не отвечает литературным нормам, но в то же время он стал более натуральным и жизненным, отражая изменение речевого поведения носителей языка.

Представителям средств массовой информации и ученым-языковедам должно быть абсолютно понятно, что русский язык надо беречь от засорения ненормативной лексикой, иностранными заимствованиями и жаргонизма¬ми, от стилистического снижения и сти¬левого усреднения, от всего, что ведет к его оскудению, а, следовательно, к обеднению или омертвению мысли.

Процессы, происходящие сейчас в культурно-речевой ситуации, естественны, они свидетельствуют не о гибели языка, а его бурной жизни и преобразовании. «Динамика языкового развития столь ощутима, – отмечает Н.С. Валгина, – что не оставляет равнодушных ни в кругу лингвистической общественности, ни в среде журналистов и публицистов, ни среди обычных граждан, не связанных профессионально с языком» (там же). Состояние современной культурно-речевой ситуации волнует писателей, журналистов, ученых, широкие круги образованных людей, всех, кому небезразлична судьба русской речи, кто всерьез озабочен состоянием российской культуры. 1.3. Политическое регулирование культурно-речевой ситуации в России Процессы, происходящие в русском языке на современном этапе, требуют не только пристального общественного внимания и обсуждения, но и государственного регулирования.

В настоящее время можно отметить несомненное повышение интереса Государственной думы и Правительства Российской Федерации к культурно-речевой ситуации в стране.

Принимаются законы, направленные на повышение престижа русского языка и отечественной словесной культуры, реализуются Федеральные целевые программы, план которых утверждается Правительством РФ сроком на пять лет. Целью Федеральной целевой программы «Русский язык (2006 – 2010 годы)» является «создание условий для полноценной реализации функций русского языка как государственного языка Российской Федерации и языка межнационального общения для укрепления государственности, национальной безопасности и престижа страны, развития интеграционных процессов в государствах – участниках СНГ, полноправного вхождения Российской Федерации в мировое политическое, экономическое, культурное и образовательное пространство» (ФЦП, 2005: 2). В Программе отмечено, что в Российской Федерации наблюдается снижение уровня владения русским языком как государственным, особенно среди представителей молодого поколения, сужение сферы его функционирования как средства межнационального общения, искажение литературных норм и культуры речи в среде политических деятелей, государственных служащих, работников культуры, радио, телевидения. Федеральная целевая программа является организационной основой решения проблемы применения государственного языка и языков народов Российской Федерации.

Разработку Программы обусловили следующие факторы: – необходимость создания условий функционирования русского языка как важнейшего средства обеспечения государственной целостности России и национальной безопасности; – необходимость обеспечения условий для реализации принципов, основанных на понимании статуса государственного языка, закрепленного за русским языком Конституцией Российской Федерации, как объединяющего элемента политической, экономической и культурной сфер жизни страны; – потребность страны в проведении единой политики в языковой сфере во всех субъектах Российской Федерации; – необходимость создания равных условий для овладения русским языком всеми гражданами Российской Федерации; – актуальность упрочения роли русского языка как одной из важнейших социально- культурных составляющих объединения российского гражданского общества; – необходимость поддержки русского языка как средства межнационального общения в государствах – участниках СНГ; – необходимость укрепления позиций русского языка в мире для дальнейшего развития политических, экономических, социальных и культурных отношений с зарубежными странами, а также русскими диаспорами в них; – необходимость формирования положительного отношения к России в мировом сообществе (см: ФЦП, 2005). Опыт выполнения Федеральных целевых программ «Русский язык (2002 – 2005 годы)» и «Программы поддержки Российской Федерацией интеграционных процессов в области образования в Содружестве Независимых Государств» на 2004 – 2005 годы показал целесообразность их объединения для осуществления комплексного подхода к решению государственных проблем в сфере образования, а также проблем применения государственного языка и других языков Российской Федерации.

Реализация Федеральной целевой программы «Русский язык (2002 – 2005 годы)» позволила привлечь к участию 7 федеральных округов, включая 36 субъектов Российской Федерации, а также 3 государства СНГ. Изучена языковая ситуация в Сибири, Тюменской области, на Крайнем Севере и Дальнем Востоке, издана серия сборников «Права человека и законодательство о языках Российской Федерации» по восьми субъектам Российской Федерации.

В результате проведенных исследований были разработаны квалификационные требования к государственным служащим Российской Федерации, касающиеся уровня владения русским языком и культуры речи, созданы типовые тестовые материалы.

Исследовано языковое законодательство стран Балтии, разработаны принципы и методика социолингвистического контроля языковых ситуаций в странах ближнего зарубежья, в частности, странах Балтии.

В ходе реализации Федеральных целевых программ «Русский язык (2002 – 2005 годы)» и «Программы поддержки Российской Федерацией интеграционных процессов в области образования в Содружестве Независимых Государств» на 2004 – 2005 годы стало очевидным, что, несмотря на наметившиеся в области функционирования русского языка положительные сдвиги, еще сохраняют остроту следующие проблемы: отсутствие комплексного подхода к решению стратегических задач; невысокая эффективность межведомственной координации; необходимость вовлечения гражданского общества и представителей бизнеса в решение проблем; недостаточность бюджетного финансирования (ФЦП, 2005). Для реализации стратегических задач Программы предусматривается создание централизованных механизмов их решения на федеральном уровне, использование полученных результатов на региональном и муниципальном уровнях, а также формирование системы индикаторов и показателей реализации Программы.

Это возможно только при использовании программно-целевого метода.

Но не только Федеральная целевая программа регулирует культурно-речевую ситуацию в стране.

До конца прошлого века у русского языка не было юридического статуса. Специальная 68-я статья российской Конституции «О государственном языке РФ», принятая в 1993 году, не определила правила функционирования русского языка.

Но в связи со сложившейся культурно-речевой ситуацией, возникла необходимость в законодательном регулировании государственного языка.

С тех пор, как депутаты приняли закон в первом чтении, прошло три года. Споры вокруг него то затухали, то возобновлялись. Последний пик интереса политиков к лингвистике пришелся на весну 2005 года. В результате этого 1-го июня 2005 года Президент России В.В. Путин подписал Федеральный закон «О государственном языке Российской Федерации», принятый Госдумой 20 мая и одобренный Советом Федерации 25 мая 2005 года. Закон направлен на обеспечение использования государственного языка на всей территории России, обеспечение права граждан РФ на пользование государственным языком, а также на защиту и развитие языковой культуры.

Согласно документу, государственным языком РФ, в соответствии с Конституцией, является русский язык на всей территории страны.

Статус русского языка как государственного предусматривает его обязательное использование в сферах, определенных российским законодательством.

Закон запрещает при использовании русского языка как государственного употреблять слова и выражения, не соответствующие нормам современного русского литературного языка. Исключения составляют лишь иностранные слова, которые не имеют общеупотребительных аналогов в русском языке (см.: О гос. яз. РФ: ФЗ № 53-ФЗ, 2005). В целях защиты и развития языковой культуры в России федеральным органам власти предписывается содействовать совершенствованию системы образования и подготовки специалистов в области русского языка, оказывать поддержку изданию специализированных учебных пособий и словарей, осуществлять контроль соблюдения законодательства о государственном языке РФ. В Законе особо подчеркивается, что обязательность использования государственного языка РФ не должна толковаться как отрицание или умаление права на пользование государственными языками республик, находящихся в составе РФ, и языками народов РФ (там же). Закон устанавливает сферы использования госязыка, среди которых деятельность и наименование органов государственной власти, организации всех форм собственности, суды всех уровней и др. Кроме того, русский язык обязательно используется при оформлении всех документов, а также в деятельности общероссийских, региональных и муниципальных СМИ, за исключением средств массовой информации, специально созданных для подачи информации на госязыках республик. Данный Законопроект устанавливает и терминологию.

Словосочетания «русский язык», «государственный язык», «официальный язык», «национальный язык» встречаются сейчас примерно в 70 действующих Федеральных законах и обозначают только то, что в тексте Конституции официально названо «русский язык как государственный язык Российской Федерации» (Бутузов, 2007: http://www.russian2007.ru/index_rus.html). Формулировки статей данного Законопроекта вызвали множество споров в кругу современных лингвистов.

Ректор Московского государственного лингвистического университета, член Международной группы экспертов Совета Европы в проекте «Лингвистическая политика для многоязычной и политкультурной Европы» И.И. Халеева в интервью «Российской газете» так прокомментировала Закон «О государственном языке Российской Федерации»: «Я не согласна с теми моими коллегами, которые утверждают, что такое живое явление, как язык, нельзя ограничить никакими законами или другими актами.

Без норм языка не будет речи. Россияне должны говорить на нормированном грамотном русском языке.

Но мне как лингвисту и человеку, который тоже приложил руку к этому документу, очень сложно назвать его идеальным.

Мы издаем закон о государственном языке Российской Федерации, а пишем его, мягко говоря, не на лучшем русском языке» («РГ», 2005, №3789). И.И. Халеева отмечает, что Закон пестрит множеством стилистических ошибок. В статье 1 пункте 5 речь идет о «приумножении», но это не то же самое, что «преумножение». «Думаю, не только русистам ясно, что слово в законе употреблено неправильно», – говорит языковед.

В пункте 6 той же статьи дважды встречается оборот «при использовании не допускается использование». Это языковая неряшливость. Авторы закона сразу же его и нарушают. Закон ограничивает использование иноязычных слов, а они их употребляют. Пример: слово «аналог» – в той статье, которая и формулирует это самое ограничение. С точки зрения И.И. Халеевой, Закон о русском языке чересчур лаконичен.

Перечень сфер употребления русского языка – явно не полный. То есть, Закон открывает новые дискуссии и среди лингвистов, и среди политиков. В Законе речь идет о нормах русского литературного языка, которые «утверждаются Правительством Российской Федерации». Однако никакое правительство нормы языка утвердить не может. Другое дело – правила русской орфографии и пунктуации. «И главное, что меня беспокоит, – говорит И.И. Халеева, – в Законе не прописан механизм ввода в действие важнейших его положений.

Без этого документ больше похож на некий меморандум, на декларацию» (РГ», 2005, №3789). В Московском государственном университете на факультете филологии 9-го ноября прошел круглый стол, посвященный Федеральному закону о русском языке и проблемам законодательства в области языка. По мнению принявшего в нем участие профессора А.А. Волкова, современному Закону о государственном языке РФ необходима серьезная и обстоятельная доработка, так как он содержит ряд формулировок, не определенных с лингвистической точки зрения: «иностранные слова, не имеющие общеупотребительных аналогов в русском языке», «защита и поддержка русского языка», «другие языки народов Российской Федерации» и т.д. «Так, язык как система знаков не нуждается в защите, – говорит профессор, – защищать необходимо тексты, написанные на языке.

Формы защиты должны обсуждаться. В этой связи, как правило, встает вопрос о цензуре. Ситуация в области цензуры усложнена в настоящее время массовой коммуникацией, когда текст СМИ является коллективной продукцией определенного издания» (Волкова, 2005: http://www.gramota.ru/lenta/news/rl2007/ 8_2190). Еще один неопределенный термин в Законе – само понятие «русский язык». Понимается ли под этим термином язык классиков или же речь идет о современном нам языке. А.А. Волков подчеркнул, что в текстах А.С. Пушкина содержится масса слов, употребление которых не соответствует «нормам современного русского литературного языка» (там же). Осложняется ситуация и тем, что в современном обществе понятие нормы становится негативным.

В демократическом обществе оно в определенной степени ассоциируется с ущемлением прав человека.

Ряд вопросов вызывает и положение о возможности использования лексики, не соответствующей нормам русского языка, в тех случаях, когда это «является неотъемлемой частью художественного замысла», например, каким образом осуществляется экспертиза художественного замысла. «Введение подобных абстрактных формул в Закон делает его ничтожным.

При составлении Закона должны быть максимально четко проработаны и прописаны все возможные ситуации действия Закона», – подчеркнул А.А. Волков (там же). 4 ноября 2006 года Президентом Российской Федерации В.В. Путиным 2007 год был объявлен Годом русского языка. «Россия открыта для всех, кто отождествляет себя с ее культурой. 2007 год мы проведем как Год русского языка и в России, и в мире, где знают, ценят и любят русский язык», – заявил тогда глава государства. «Очевидно значение русского языка и для развития мировой цивилизации, ведь на нем написано множество книг, в том числе и об истории, культуре, научных открытиях не только русского, но и других народов – и не только народов России, а практически всех народов в мире», – отметил Президент (Бутузов, 2007: http://www.russian2007.ru/index_rus.html). По его мнению, мероприятия, связанные с Годом русского языка, вызовут большой интерес, принесут пользу и укрепят международные гуманитарные контакты.

Правительству РФ был предоставлен 2-месячный срок для создания организационного комитета по проведению Года русского языка и утверждения его состава; утверждения плана основных мероприятий, включая мероприятия в области культуры, науки и образования, с указанием объемов и источников их финансирования.

Проведение Года русского языка стало событием не только российского, но и международного значения. Его стратегическая цель – привлечение интереса мировой общественности к изучению русского языка, русской литературы и культуры.

Старт Году русского языка был дан 24 января 2007 года в Париже, на выставке «Эксполанг-2007», где Россия выступала в качестве почетного гостя. Мероприятие прошло при участии и под патронатом супруги Президента России Л.А. Путиной. 27 июня 2007 года в Доме приемов Правительства Российской Федерации состоялась пресс-конференция, на которой были подведены первые итоги проведения Года русского языка в России.

В ней приняли участие министр культуры и массовых коммуникаций РФ А.С. Соколов, заместитель министра, ответственный секретарь Оргкомитета по проведению Года русского языка А.Е. Бусыгин, министр образования и науки РФ А.А. Фурсенко, заместитель министра иностранных дел РФ А.В. Яковенко, руководитель Роскультуры М.Е. Швыдкой, представители дипломатического корпуса, деятели культуры, руководители ведущих профильных вузов. В рамках пресс-конференции состоялось открытие фотовыставки «Предпочитаем русский.

Часть первая», посвященной выдающимся историческим деятелям и нашим современникам иностранного происхождения, которые, выучив русский язык, достигли больших успехов в карьере. Среди них – императрица Екатерина Вторая, сподвижник Петра Первого Франц Лефорт, австрийский поэт Райнер Мария Рильке, американские астронавты Майкл Лопес-Аллегрия и Суннита Уильямс, французская актриса Консуэло Де Авиланд, японская фигуристка Юко Кавагучи и др. А.С. Соколов, выступая на пресс-конференции, в частности, сказал: «Тонкости русского языка – они абсолютно неизмеримы.

И мы сами, говоря на этом языке, думая на этом языке, постоянно поражаемся тем откровениям, которые он нам дарит» (Бутузов, 2007: http://www.russian2007.ru/index_rus. html). В ходе встречи было доложено о наиболее интересных проектах и акциях Года русского языка. Министр образования и науки А.А. Фурсенко отметил, что повышение статуса учителей-словесников и повышение статуса русского языка идет в русле национального проекта «Образование». В течение года запланировано оборудовать на самом высоком уровне около тысячи кабинетов русского языка и литературы.

И традиционный августовский педсовет пройдет под лозунгом: «Русский язык – ключ к успеху!». А.А. Фурсенко подчеркнул, что в 2007 году в Азербайджане и Армении планируется открыть несколько новых русскоязычных школ. По мнению руководителя Росзарубежцентра при МИД России Э.В. Митрофановой, «главным достижением Года русского языка должны стать несколько многолетних, «долгоиграющих» проектов.

В частности, программа «Русский язык для всех», представляющая возможность дистанционного обучения русскому языку и повышения квалификации преподавателей за рубежом» (там же). Также в рамках пресс-конференции состоялась презентация официального сайта проекта «Год русского языка», который станет единым информационным полем для российских и зарубежных СМИ. География Года русского языка максимально широка. В течение 2007 года было проведено более 800 мероприятий в России и в странах ближнего и дальнего зарубежья.

Среди них выставочно-презентационные мероприятия, международные форумы и круглые столы, конкурсы и интерактивные акции. Так, в сентябре 2007 года в Москве под девизом: «Книга на службе мира и прогресса» была проведена книжная выставка-ярмарка. В ноябре, в День народного единства, на Красной площади столицы прошла акция «Главные слова», в ходе которой по замыслу инициаторов каждый желающий мог подойти к микрофону и произнести по-русски слова, которые он считает главными из сказанных в своей жизни.

А в декабре 2007 года в Москве проведено заключительное мероприятие Года русского языка: торжественное награждение победителей проектов, конкурсов, олимпиад, чемпионатов по русскому языку. Мнения ученых-языковедов по поводу того, можно ли считать проведение Года русского языка успешным, разделились. Ректор Государственного института русского языка имени А.С. Пушкина, профессор Ю.Е. Прохоров в своем интервью радиостанции «Эхо Москвы» 23 декабря рассказал о зарубежных мероприятиях, состоявшихся в 2007 году. Их проведение можно считать довольно успешным, число людей, желающих изучать русский язык, по его словам, значительно увеличилось.

При этом интерес к изучению русского языка особенно сильно возрос в среде юристов, экономистов, а также представителей туристического бизнеса. Председатель правления Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам, профессор М.В. Горбаневский в свою очередь, говоря об итогах Года русского языка, использовал стилистическую фигуру оксюморон и назвал проведение Года «провальным успехом». Действительно, за рубежом прошло очень много мероприятий, направленных на привлечение внимания к русскому языку, однако в самой России этих мероприятий было очень мало, и прошли они недостаточно эффективно.

Среди конкретных дел, которые могли бы быть, но, к сожалению, не были осуществлены в Год русского языка, М.В. Горбаневский назвал издание и рассылку по школьным библиотекам страны книг, посвященных истории и культуре России, русской словесности.

К такого рода изданиям относится, например, вышедшая в Коломне весной 2007 года книга «История родного слова: от Кирилла и Мефодия до наших дней», которая заслуживает того, чтобы находиться на столе каждого учителя-словесника России и в домашних библиотеках российских семей. Однако тираж этой книги смехотворно мал, а ведь именно сейчас, в Год русского языка, ее можно было бы издать многотысячным тиражом.

По словам Горбаневского, в Год русского языка необходимо было оказать государственную поддержку и некоторым учреждениям культуры, функционирующим лишь благодаря усилиям энтузиастов. Среди них – музей В.И. Даля в Москве, занимающий два небольших помещения во флигеле того дома, где Владимир Иванович писал свой знаменитый словарь. В связи с этим М.В. Горбаневский напомнил радиослушателям, что в годы советской власти возрождению отечественной лексикографии во многом способствовало увлечение В.И. Ленина словарем Даля, и выразил надежду, что и в наши дни кто-нибудь из первых лиц государства вновь откроет для себя эту книгу, пусть это и случится уже не в Год русского языка (Ларина, 2007: http://www.gramota.ru/lenta/news/8_2219) . Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что языковая политика, проводимая государством и направленная на создание позитивного имиджа России и русского языка в мировом сообществе и внутри страны, имеет огромный масштаб и географию.

Руководители региональных органов власти не могут на нее не откликнуться.

Так, в Ивановской области прежний губернатор В.И. Тихонов еще несколько лет назад создал совет по русскому языку. Это совещательный орган, который готовит предложения по поддержке, распространению и сохранению чистоты русского языка. Недавно его приняли в члены Российского общества преподавателей русского языка и литературы. Следом и ульяновский губернатор решил искоренять безграмотность областных чиновников.

С.И. Морозов намерен экзаменовать их на знание русского языка. В начале 2007 года губернатор распорядился включить в конкурс на госслужбу оценку уровня грамотности. Для С.И. Морозова этот опыт – не первый. Оказывается, еще будучи мэром Димитровграда в 2001-2004 годах, он начал бороться с безграмотностью чиновников, но тогда, как сам он выражается, ему «не хватило влиятельности и ресурса». Главное – сам С.И. Морозов тоже готов сдавать тест на грамотность. В случае «неуда» чиновников заставят пройти программу переподготовки с привлечением учителей русского языка («РГ», 2007, №4276). Подобная языковая политика, проводимая государством, требует пристального внимания и подробного освещения.

Поэтому главная задача, стоящая перед современными СМИ, – максимально полно донести до читателя информацию об осуществляемых в стране Федеральных целевых программах, принятых Законопроектах, проводимых мероприятиях и т.д. В силу этих и иных причин в настоящее время перед СМИ остро встает проблема освещения культурно-речевой ситуации в стране.

Средства массовой информации – постоянно действующий информационный фактор, следовательно, главной задачей деятельности журналиста является освещение наиболее актуальных проблем современной действительности. В то же время необходимо, чтобы информация, предоставляемая аудитории, была своевременной и понятной. Поэтому СМИ обязаны предоставлять читателям информацию обо всех нововведениях, касающихся языка, о литературных новациях точно так же, как они информируют аудиторию о политике и экономике.

Выводы 1. Культура речи – это 1) раздел филологической науки, учение о совокупности и системе коммуникативных качеств речи; 2) признаки и свойства, совокупность которых говорят о ее коммуникативном совершенстве; 3) совокупность навыков и знаний человека, обеспечивающих целесообразное и незатрудненное применение языка в целях общения. 2. Культурно-речевая ситуация – это составная часть (практическая реализация) культуры речи, которая включает в себя культурно-речевые ситуации, возникшие и существовавшие в России в различные исторические эпохи.

Эти ситуации постепенно вытесняют друг друга, но никогда не заменяют полностью. 3. Основные тенденции, характеризующие культурно-речевую ситуацию, тесно связаны с изменениями, происходящими в настоящее время в обществе, и отражают особенности функционирования русского языка на современном этапе. 4. В настоящее время в России реализуется Федеральная целевая программа «Русский язык (2006 – 2010 годы)», план которой утверждается Правительством Российской Федерации сроком на пять лет. Ее целью является «создание условий для полноценной реализации функций русского языка как государственного языка Российской Федерации и языка межнационального общения для укрепления государственности, национальной безопасности и престижа страны…» (ФЦП, 2005: 2). 5. В 2005 году принят Госдумой и подписан Президентом России В.В. Путиным Федеральный закон «О государственном языке Российской Федерации», который, прежде всего, направлен на защиту и развитие языковой культуры. 6. 2007 год был объявлен Президентом РФ В.В. Путиным Годом русского языка.

В течение назначенного времени проведено более 800 мероприятий в России и в странах ближнего и дальнего зарубежья.

Среди них выставочно-презентационные мероприятия, международные форумы и круглые столы, конкурсы и интерактивные акции.

Конец работы -

Эта тема принадлежит разделу:

Принципы и языковые механизмы освещения культурно-речевой ситуации в России в региональных и федеральных печатных СМИ (2003-2007 гг.)

Этого требует задача всесторонней социальной ориентации аудитории и целостного развития массового сознания» (Прохоров, 2007: 138). К данному.. Современные ученые-языковеды сходятся во мнении, что «подавляющее большинство.. В этих условиях перед СМИ как средством социальной трансляции (Е.Н. Ежова) встает масштабная задача не только быть..

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ:

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Среди факторов и условий развития современного русского языка (внутренних и внешних) можно, на наш взгляд, выделить следующие:

1. Тенденция общеязыкового развития - в сторону демократизации. Резко расширился состав участников массовой и коллективной коммуникации: новые слои населения приобщаются роли ораторов, к роли пишущих в газеты и журналы. С конца 80-х годов возможность выступать публично получили тысячи людей с разным уровнем речевой культуры.

2. В средствах массовой информации резко ослабляется цензура и автоцензура, ранее в значительной степени определявшие характер речевого поведения.

3. Возрастает личностное начало в речи. Безликая и безадресная речь сменяется речью личной, приобретает конкретного адресата. Возрастает диалогичность общения, как устного, так и письменного.

4. Расширяется сфера спонтанного общения не только личного, но и устного публичного. Люди уже не произносят и не читают заранее написанные речи. Они говорят!

Меняются ситуации и жанры общения и в области публичной, и в области личной коммуникации. Жесткие рамки официального публичного общения ослабляются. Рождается много жанров устной публичной речи в счере массовой коммуникации. Сухой диктор радио и ТВ сменился ведущим, который размышляет, шутит, высказывает свое мнение.

Резко возрастает психологическое неприятие бюрократического языка прошлого.

Появляется стремление выработать новые средства выражения, новые формы образности, новые виды формул речевого этикета (в частности, новые виды обращений к незнакомым).

Наряду с рождением наименований новых явлений, отмечается возрождение наименований тех явлений, которые возвращаются из прошлого, запрещенных или отвергнутых в эпоху тоталитаризма.

В современном литературном языке происходит интенсивное сближение традиционных книжно-письменных и устных средств с обиходно-разговорной стихией, городским просторечием, социальными и профессиональными диалектами. Однако известное раскрепощение литературных норм не должно приводить к их расшатыванию или стилистическому снижению. В качестве нормального и неизбежного процесса такое раскрепощение создает условия для богатства и разнообразия всех выразительных средств и, следовательно, для совершенствования речевой культуры. Вместе с тем, нам хорошо известно, что современная устная и письменная речь стилистически снижается и огрубляется Язык художественной литературы испытывает тенденции к безликости и стандартности (включая стандарты новейшего модернизма и андерграунда) Язык науки страдает от ненужной усложненности, обилия не всегда оправданных иноязычных заимствований в области терминологии Публицистика подчас грешит многословием, невнятностью и невыразительностью Законную тревогу общественности вызывают хлынувшие в нашу печать арготические элементы, однообразно употребляемые для “оживления” текстов. Например: качать права, в законе (часто в заголовках статей), вешать лапшу на уши, пудрить мозги, на халяву, тусоваться и мн. др. Такое нарочитое огрубление речи, конечно, не имеет прямого отношения к нормальным процессам демократизации литературного языка и является, скорее, отражением и показателем недостаточно высокого уровня речевой и общей культуры говорящих и пишущих, отсутствия языкового вкуса.

Семейное образование так же бессмысленно, как и государственное Чем отличается семейное образование от домашнего

Что на самом деле произошло в Перл-Харборе